Серена поднимает руку и отвечает:
— Прости, Пол, я учу слова.
Лексингтонская театральная студия ставит «Вестсайдскую историю», и на прошлой неделе нашей подруге дали роль Марии. Спектакль будет только в середине сентября, но она уже фанатично готовится. А Брукс делает вид, что не слышит нас.
Я выразительно вздыхаю и, конечно, не убираю телефон, но кладу его на сиденье экраном вниз, скрещиваю руки на груди и оборачиваюсь к Полу:
— Итак, я вся внимание. Что теперь?
У Пола все еще такое выражение лица, как будто он дегустатор и пытается распознать какой-то очень сложный вкус. Но он улыбается и предлагает:
— Давай играть в слова!
— Боже, Пол, ты серьезно?
— Ладно, тогда в «Я вижу».
— Тебе восемь лет! — отвечаю я. — Вот серьезно, не больше! — но я уже смеюсь.
И мы играем в «Я вижу». В игру включается Тони, а потом и Серена, хотя сначала она долго ворчит, что мы мешаем ей сосредоточиться. Через полчаса Джей снимает наушники и произносит: «Я вижу что-то зеленое». Мы целых пять минут перебираем всевозможные догадки, пока Тони наконец не отгадывает, что это молния на куртке Джея. Вся машина ревет от возмущения, потому что никто, кроме Тони, и не мог увидеть эту молнию. Джей ни капли не раскаивается и явно горд тем, что дольше всех сохранял интригу. Серена называет его грязным мошенником и получает в ответ:
— Это ты обманула меня, Анна Аркадьевна Каренина!
Серена подыгрывает, визжа:
— Но я была несчастна, Стива! Я задыхалась рядом с тобой!
Всех сгибает пополам от смеха. Всех, кроме Джек: мы ее разбудили, и теперь она похожа на медведя-шатуна. Она стонет в подушку:
— Если меня стошнит, это вы виноваты!
Мы все еще громко хохочем, когда Тони хватается за спинку моего сиденья и бросается вперед с воплем:
— Черт, черт, черт, копы на одиннадцать часов!
К чести Брукса, он не ударяет по тормозам, хотя после показухи Тони это было бы ожидаемо. Он быстро, но равномерно сбавляет скорость, так что под эстакадой, где прячется полицейская машина, мы проезжаем уже нормально. Мы задерживаем дыхание и выворачиваем шеи, чтобы видеть, что будет. Мы едем дальше и дальше. Никакой сигнализации. Никаких звуков погони. Так что снова устраиваемся поудобнее, секунду напряженно молчим, а потом снова начинаем хохотать.
***
— Я вижу… Бэтмена!
Мы пригибаемся, чтобы разглядеть что-то в ветровом стекле. Шоссе I-65 сразу знакомит нас со всеми достопримечательностями города… а вот на въезде в Лексингтон - сплошные конюшни и торговые центры. Самое высокое здание Лексингтона, ярко-синий офисный центр «5/3 Bank», здесь быстро разжилось бы комплексом неполноценности.
Банально, конечно, но мое любимое здание Нэшвилла - башня корпорации «AT&T», которую прозвали «башней-Бэтменом» из-за двух заостренных шпилей по бокам, похожих на маску супергероя. Когда-то папа уверял нас с Клавдией, что эти шпили испускают все сотовые сигналы мира. Я верила ему гораздо дольше, чем предпочитаю признаваться.
Первым делом мы останавливаемся в Hattie B: Брукс говорит, там лучший жареный цыпленок в городе. Я мяса не ем и вместо этого набираю себе запеченные бобы, гороховый салат и острые макароны с сыром. Ну и, поскольку сегодня особый случай, я заказываю еще банановый пудинг и большой стакан сладкого чая. Все остальные выбирают из пяти блюд с цыпленком - одно острее другого. Только Джек с Тони осмеливаются заказать самое острое - «Кудах намылился?!»
Так уж они устроены, что не жалуются на остроту, жуют не морщась и вообще не подают виду, что едят что-то слишком ядреное. Однако я замечаю, сколько колы они выпивают перед тем, как откусить еще кусок. Когда Тони встает, чтобы налить себе еще колы, и спрашивает Джек, не нужно ли того же и ей, она даже позволяет ему.
Нам осталось убить еще несколько часов перед концертом, так что мы скидываемся по несколько баксов на парковку, и Брукс паркуется в центре города, неподалеку от цели нашего визита и от Сентенниал-парка.
— Ты ведь хотела заглянуть в Вэнди? — спрашивает Пол, когда мы вылезаем из «эксплорера». — Погуляешь по кафедре журналистики, да?
Я еще не обсуждала с ними свои мысли о поступлении. Сначала надо было окончательно смириться с учебой в Кентуккийском университете: лучше, чтобы они думали, будто я уезжаю, а я бы осталась, чем пообещать остаться и все-таки уехать. Но сейчас, похоже, без этого разговора не обойтись. По пути я уже предвкушала эту беседу, но только как что-то далекое и страшное, которое может еще не сбыться, если сильно о нем не беспокоиться. А теперь мне уже никуда не деться, а поскольку я старалась об этом не думать, я не знаю, что отвечать.
— Да не, все в порядке, — пожимаю я плечами, все еще надеясь, что Пол и Джек не обратят на это внимания. Тщетно, разумеется, надеясь.
— В каком смысле - все в порядке? — переспрашивает Джек. — Ты говорила об этом с тех самых пор, как мы решили поехать!
— Но не в последнее время, — бормочу я.
Мы доходим до перекрестка, и наши пути начинают расходиться. Брукс направляется в ближайшее кафе - встретиться с другом. Серена и Джей собираются зайти в магазинчик, за которым Серена следит в Инстаграме, чтобы увидеть его своими глазами. Мы с Джек и Полом, конечно, едины и неделимы. Тони, получается, остается один. Он решает перейти дорогу с Сереной и Джеем, пока остальные ждут зеленого света, чтобы пойти в другую сторону. Это хороший знак. Не хотела бы обсуждать эту тему в присутствии Тони.
Когда Брукс машет нам рукой и сворачивает на нужную ему улицу, я наконец отвечаю:
— Никакого Вэнди. Даже если меня примут, что уже вряд ли, это слишком дорого.
Друзья молчат. Я знаю, что они переглядываются у меня за спиной. Очевидно, роль дипломата достается Джек, потому что она подает голос:
— Это… новая информация.
— Я уже некоторое время об этом думаю. Просто пока не поняла, как вам об этом сказать.
— В смысле - как нам сказать? Таш, мы твои лучшие друзья! Нас не надо обманывать. Просто сказала бы, и все.
Ее слова меня ранят.
— Я имею право что-то обдумать, прежде чем делиться с вами!
Джек бормочет что-то себе под нос. Я решаю, что это значит: «Твое право».
Мы не обсуждаем, куда мы пойдем вместо этого, и безмолвно решаем отправиться в парк. Там мы сворачиваем на одну из дорожек, ведущих в гущу деревьев. Где-то вдали плещется вода: в центре парка есть озеро с фонтаном, но отсюда его не видно.
— То есть… то есть
