— А разве нет? — как ни в чем не бывало спросила Вивьен. — Я воспитывала вас одинаково, но Эмма всегда была послушной, а ты бунтаркой.
— Скорее я бы сказала, что я человек по природе неконфликтный, поэтому… — попыталась как можно осторожнее и мягче свернуть разговор в мирное русло Эмма, но фитиль уже был запален и в воздухе отчетливо запахло порохом.
— Честно, я бы не сказала, что ты относилась к нам всегда одинаково, — щедро глотнув вина, перебила сестру Ава. — С Эммой ты всегда была немного мягче, чем со мной.
— Потому что ты вела себя так, что с тобой порой приходилось быть строже, — ответила Вивьен, и в ее голосе отчетливо зазвучали хорошо знакомые стальные нотки.
— Или со мной можно было просто поговорить, — с наигранным энтузиазмом заметила Ава. — И постараться понять.
— Началось, — тихо пробормотала Эмма и спрятала лицо за бокалом хереса. Благо за столом назревающую ссору никто кроме нее и напрягшегося в преддверии бури Мэтта больше не слушал. Линда отвлеклась на других соседей еще в самом начале, а все остальные гости были полностью поглощены своими разговорами. Шум стоял такой, что сидевшие за одним концом длинного стола не слышали и не разбирали о чем говорят на другом, что, похоже, только играло матери и дочери на руку, позволяя спокойно сцепиться посреди многолюдного застолья.
— Я понимала только одно, — веско заявила Вивьен. — С тобой творилось что-то не то, и я должна была тебе помочь.
— Даже против моей воли? — недобро ухмыльнувшись хмельной усмешкой, уточнила Ава.
— А как иначе? — сурово сдвинув брови, ответила ее мать. — Если ты не понимала, что у тебя проблемы.
— Все мои проблемы с самого начала заключались именно в тебе, — больше уже не скрывая злости, вскипела младшая Хейз. — Ты всегда сразу начинаешь уничтожать все, что тебе чуждо и не нравится, даже не пытаясь присмотреться и понять. Ты не была со мной строже, как говоришь, а просто загоняла в клетку, потому что так проще.
— Мне стоит тебе напомнить, что когда все началось, ты была неразумным подростком? — искренне возмутилась Вивьен и брезгливо скривилась. — Да, похоже, такой же и осталась, несмотря на все мои старания…
— Да, великое дело, таскать за шкирку к психотерапевту и пичкать таблетками, пропуская мимо ушей все мои объяснения, — напомнила Ава.
— Ты сама не понимала, что творишь, — отбила атаку Вивьен. — Не я виновата, что мне с тобой пришлось прибегать к чужой помощь. Разговоры по душам явно ничего бы не дали.
— А ты попробовала бы хоть раз с кем-нибудь, — с вызовом бросила Ава. — Глядишь, и с папой бы тогда не разбежалась, если бы научилась слушать и вникать.
На какую-то минуту на их маленьком пяточке стола повисла пугающая пауза. Гудевшие вокруг чужие разговоры звучали глухо, словно бы через невидимые стены. Затаив дыхание и напряженно поджав губы, Вивьен немигающим взглядом смотрела на Аву. Казалось зажатый в ее руке бокал с вином вот-вот лопнет под давлением побелевших пальцев. Прекрасная понимая, что последует дальше, Эмма и Мэтт обреченно переглянулись.
Но, вопреки им ожиданиям, Вивьен спокойно выдохнула и поднесла бокал к губам.
— Знаешь, иногда я спрашиваю себя, — несколько отрешенно поделилась она, — может не стоило мне за тебя тогда бороться, когда я тебя еще в утробе не потеряла? Раз уж ты сама настолько не ценишь собственную жизнь и здоровье.
В возникшей тишине лицо Авы медленно вытянулось от изумления, но ему на смену быстро пришел праведный гнев. Вскочив из-за стала, девушка яростно бросила салфетку, которая до этого момента была у нее на коленях, на стул и чеканным шагом вышла вон.
— Ава! — крикнула ей в след Эмма и попыталась было встать и броситься за сестрой следом, но Мэтт спешно схватил ее за руку.
— Нет, не надо, — заверил он жену. — Пускай остынет, а то только хуже будет.
Вняв его доводу, Эмма с расстроенным видом села обратно и тут же бросила на мать полный гнева взгляд.
— Да что с тобой не так? — зло прошипела она. — Как вообще можно говорить подобные вещи?
Вивьен только равнодушно пожала плечами и отвела взор чуть в сторону.
— Чего она добивалась, то и заслужила, — ответила она и пригубила вино, поставив точку в очередной их с Авой ссоре, которым, казалось, не было ни конца ни края.
Забрав свое пальто из гардероба, Ава пулей вылетела на веранду, но, не дойдя до ступенек крыльца, заметно сбавила шаг и в нерешительности остановилась у перил. Холодный вечерний воздух быстро выветрил хмель из головы и остудил ярость. Хейз прижала все еще слегка дрожащие ладони к лицу и со сдавленным всхлипом тяжело вздохнула.
И почему она так и не научилась держать язык за зубами? Смолчала бы с самого начала, пропустила бы мимо ушей замечание матери и все было бы в порядке. Но, как всегда, она себя накрутила и слишком много выпила, вызвав в памяти все старые обиды. Да еще и треклятая цепочка, которую мама так пристало рассматривала, явно что-то подозревая… Потому что младшей дочери доверяя нет и никогда не было. И виноваты они в этом обе.
Стерев пальцами накатившие слезы, Ава глотнула морозного воздуха и подставила лицо легкому ветерку. Она старалась дышать спокойно и размеренно, успокаивала свои мысли и чувства и беспрестанно напоминала себе, что с какой стороны не посмотри, а бывало и хуже. За долгие годы бесконечной войны они с мамой наговорили друг другу много гадостей, намного хуже, чем прозвучали сегодня. Но все равно на сердце болела огромная кровоточащая рана. Как там было у Фицджеральда? Душевные раны никогда не исчезают. Они остаются открытыми на всю оставшуюся жизнь, разве только напоминают о себе нечасто. Но когда все же дают о себе знать, внутренняя боль становиться невыносимой и бесконечно огромной.
Зазвонил телефон. Ава очнулась от своих мыслей и достала смартфон из спрятанного среди складок юбки кармана.
— Алло? — отозвалась она.
— Как вечер? — спросил Рид на том конце провода, и Ава невольно улыбнулась, услышав его голос. Вот только улыбка ее все равно была полна самой серой и непроглядной тоски.
— Только что в очередной раз поругалась с мамой, — поделилась Хейз и боком прислонилась к перилам.
— Оу, сочувствую, — со всем участием ответил Роберт.
— Да ладно, не впервой, — попыталась отмахнуться от болезненной темы Ава. — А как у тебя дела?
— Скучаю на приеме, — печально вздохнул мужчина. — Но уходить еще рано, так что приходится терпеть.
Неприятный вопрос завяз у Авы на языке. Она прекрасно понимала, что сильно пожалеет, если произнесет его в слух, но в голосе самого Рида чувствовалась такая грусть, что промолчать никак не
