На совете командиров было принято решение напасть на гавань порта Такесики четырьмя большими миноносцами, так как считалось, что все крупные русские корабли на ночь укроются именно там[14]. Атаковать планировалось до полуночи, чтобы до восхода луны покинуть Цусима-зунд. До начала этой атаки три миноносца из 21-го отряда, имевшие наиболее тяжелые повреждения, должны были провести поиск русских судов на рейде Озаки, где ожидалось обнаружить только легкие дозорные силы. В крайнем случае их поддержку.
Эта атака должна была отвлечь внимание дозоров от входа в канал, ведущий к порту Такесики, и снизить вероятность обнаружения основной ударной группы. Попутно 21-й отряд произведет разведку обнаруженной стоянки больших пароходов у мыса Имозаки, откуда будет дан условный сигнал, после чего начнет движение основная ударная группа.
Остатки 21-го отряда, несмотря на пулевое ранение в плече, возглавил старший лейтенант Томинага, командир миноносца № 44, а группу больших миноносцев – сам Секи. Были согласованы условные сигналы и время начала движения, но никакого взаимодействия между отрядами не предусматривалось.
К ночи удалось восстановить работоспособность главных механизмов на всех кораблях, починить почти все поврежденные орудия и зарядить уцелевшие минные аппараты. Как только стемнело, начали разводить пары. Покидавшие уже в сумерках пост на вершине горы наблюдатели видели продолжавшееся движение больших судов у Озаки. Но что это были за суда и куда направлялись, с такого расстояния и из-за дыма не удалось разглядеть даже в бинокль.
К десяти вечера все было готово, и японцы двинулись вперед. Еще даже не имея полного давления пара во всех котлах, отряды начали медленно выходить из-за скал мыса Хитозаки. Первыми покинули свою стоянку миноносцы № 44, 47 и 48, бесшумными тенями скользнувшие на запад. С них внимательно следили за укрытыми темнотой русскими стоянками и ближайшим берегом, но никаких признаков тревоги не было.
Для большей уверенности старший лейтенант Томинага провел свой отряд по большой дуге, огибая мыс Хитозаки с юга, но никаких дозорных судов не встретил. Считая свою задачу по обеспечению выдвижения ударной группы выполненной, он двинулся к мысу Имозаки в поисках целей.
Силуэты трех его миноносцев, проявившиеся на фоне зарева догоравших пожаров Такесики, почти сразу заметили с северного берега пролива и со стоявшего у мыса Сугазаки под разгрузкой «Днепра». Но поскольку в течение дня наши миноносцы и миноноски уже ходили в Такесики и обратно, решили, что это снова они, и тревоги не подняли, так же как и при обнаружении группы капитана второго ранга Секи немногим позже.
Все так же бесшумно скользя в ночи, миноносцы старшего лейтенанта Томинага, достигнув исходных рубежей у мыса Имозаки в двух милях к северо-востоку от Озаки и не обнаружив стоявших здесь днем пароходов, подали условный сигнал и двинулись в глубь бухты, выискивая цели для последних четырех имевшихся у них торпед.
Вдруг за кормой отвлекающего отряда, у самого входа в канал, ведущий в Такесики, взлетели сразу несколько сигнальных и осветительных ракет, и послышалась стрельба из малокалиберных пушек и пулеметов. В их мерцающем свете четко проступил профиль мыса Имозаки. Это могло означать только одно – отряд капитана второго ранга Секи, чьи действия планировалось прикрывать атакой на стоянку Озаки, обнаружен и вступил в бой. Оказать ему какую-либо помощь Томинага уже не мог, поэтому продолжил движение.
* * *После совершенно неожиданного тяжелого дневного боя, а затем всей нервотрепки, связанной с последующим освоением новых земель и авральных работ по закреплению на них, штаб наместника пытался предугадать дальнейшие действия противника, сумевшего так сильно удивить всех. Были приняты все возможные меры, исходя из единственного, реально возможного направления, с которого могло быть предпринято нападение.
Как и ожидалось, с темнотой начались попытки проникновения небольших судов из западного Корейского пролива за линии патрулей, пока успешно пресекавшиеся. Никаких признаков серьезной тревоги сначала не было. Из Такесики до сих пор не поступило доклада о ситуации. Но и поводов для беспокойства с той стороны тоже не было. Слышалась только нечастая стрельба полевых орудий. Казалось, что все под полным контролем.
Но все изменилось за считанные мгновения. Ожидаемая ночная атака началась совершенно не с того направления, откуда ее ждали. Короткая, но яростная перестрелка вдруг разгорелась в тылу у флота и его обоза, прямо у входа в канал, ведущий к Такесики, прикрытый чисто символическими дозорами из пары катеров. И это после того, как половину светового дня наш флот контролировал все передвижения в Цусима-зунде. Причем было совершенно непонятно, откуда там взялись японцы, какими силами и в каком направлении атакует противник. Это вызвало растерянность у всех.
Когда у входного канала Такесики, где часто стучали скорострелки, уже догорали ракеты, поступило распоряжение немедленно выслать шлюпки к востоку от стоянки транспортов в Озаки и от броненосной стоянки. А также срочно высадить наблюдателей на скале, торчавшей среди бухты примерно на полпути между мысами Эбошизаки и Имозаки, а если это невозможно, организовать там дежурство шлюпок с наблюдателями. Что-либо еще сделать уже явно не успевали.
Когда три японских номерных миноносца уже прошли почти половину пути от мыса Имозаки до Озаки и огибали с юга эту скалу, их обнаружили с двух вельботов, отправленных с «Бородино». Они направлялись к скале, чтобы высадить там группу сигнальщиков для наблюдения, но обнаружили противника раньше и дали залп осветительными ракетами.
Поскольку на броненосцах точно знали, что наших миноносцев в Цусима-зунде сейчас нет, а часть башен уже была развернута на восток и прислуга дежурила у орудий, первый залп прогремел сразу же. А спустя всего полминуты по смутным, едва угадывавшимся в свете ракет и все еще горящего вдали Такесики, низким силуэтам вели беглый огонь шестидюймовые башни и трехдюймовки правых бортов обоих «Бородинцев».
Кроме того, снова начали палить во все подряд канониры с пароходов, просто расстреливая горизонт, не заботясь о прицеливании. Их снаряды уходили безвредно южнее обнаруженных силуэтов. Это, впрочем, упрощало стрельбу броненосцам, заодно отвлекая противника на дополнительные цели.
Японцы с самого начала своей атаки оказались слишком близко от крупных боевых кораблей, готовых к бою, к тому же в световом пятне от ракет, а позже как раз между ним и русскими пушками. Миноносец № 44 получил попадание и начал сбавлять ход, двинувшись прямо на броненосцы, бывшие всего в трех кабельтовых справа. Его быстро прикончили, не дав выпустить торпеды, а шедшие за ним, но оказавшиеся дальше к югу № 47 и № 48 безрезультатно отстрелялись с дальней дистанции и отвернули прочь.
Им удалось покинуть пролив, пройдя проходом между северным минным полем и мысом Камасусаки. С берега их видели, но огня не открывали, так как они уже уходили, следовательно, были не опасны. А стрельбой можно было преждевременно выдать позиции развернутых на мысах пулеметных засад.
Хотя появление этих миноносцев с тыла, где только что взлетали ракеты и отгремели наши пушки, несколько озадачило всех на форте, береговые расчеты действовали строго по инструкции. О покинувших Цусима-зунд миноносцах по телефону доложили на стоявший неподалеку «Днепр», а уже с него по радио на флагман и получили ответ, что эта атака отбита без ущерба для нас.
* * *Получив сигнал, что стоянка у мыса Имозаки опустела, Секи окончательно уверился, что русские ушли в глубь цусимских шхер, надеясь там укрыться от атак. Его ударная группа – «Удзура»,
