Подобное обстоятельство предопределило наличие иррационального тренда как одной из экранных доминант нынешнего отечественного телевещания[50]. Это объясняет чрезмерный разгул «струны ужаса» в современном телеэфире. Очевидно, что наиболее продуктивной социальной сферой, отражающей такие аудиторные ожидания, является криминальная деятельность. Она стала одним из главных источников эфирной информации, привычным содержанием многих телепередач. В данном тематическом эфирном сегменте лидирует НТВ. Его «тематическим партнером» выступает сетевой канал ТНТ. Проблема, однако, не только в том, что подобные вещатели задают определенную эфирную моду на «отрицательное телевидение» другим субъектам электронной медиадеятельности. Они формируют соответствующие эмоциональные и интеллектуальные зрелищные ожидания аудитории. Можно сказать, что процессу форматизации подвержены практически все возможные на сегодняшний день методы и формы работы журналиста с первичным информационным материалом. Тренд «ментовских войн» настолько укоренился в контенте НТВ, что даже экранизация классического сочинения А. Н. Толстого «Хождение по мукам», осуществленная авторитетным режиссером К. Худяковым в 2017 году, подверглась соответствующей жанровой трансформации.
Очевидно, что количество негативных событий в отечественном эфирном контенте превышает допустимые нормы восприятия подобной реальности человеческой психикой. В свое время зарубежные исследователи Б. Дженингз и С. Томпсон утверждали (а затем доказали), что «потребление телепродукции в больших объемах может привести зрителя к убеждению, что в мире гораздо больше насилия, чем есть на самом деле»[51]. Здесь уместно сказать о создании культа насилия и провокации отрицательных эмоций, неявно существующих в практике творцов российского телевидения. А оно, в свою очередь, является зеркалом процессов, которые происходят в мировом электронном экранном вещании.
Более сорока лет назад американский социолог Дж. Гербнер начал исследовать эффект культивации, вызываемый в сознании аудитории сформированными телевидением образами семьи, гендерными и возрастными стереотипами. Анализ экранной продукции, предлагавшейся американскому зрителю, привел к появлению гипотезы культивации. Ее суть заключается в следующем: чем больше времени зритель проводит перед телевизором, тем сильнее его восприятие мира приближается к образу реальности, который он видит на экране[52].
Данный научный вывод можно сформулировать в виде парадокса: каково телевидение, такова и жизнь. Хотя логика опирается на зеркальное отражение приведенного постулата, выраженное во фразе: какова жизнь, таково и телевидение. Многое в проблеме адекватности восприятия эфирного продукта зависит от первоначальной установки деятелей СМИ. И коль скоро она ориентирована на соответствующее воздействие на массовую аудиторию, легко предположить, что на практике к реализации такой модели будут приложены необходимые творческие и организационные усилия.
Здесь можно говорить не только об аудиторных ожиданиях, но и о профессиональном восприятии реальных событий журналистом, интуитивно откликающимся на то, чего от него ждет публика. Последняя явно надеется получить яркие, острые и незабываемые ощущения по принципу «Правду! Ничего, кроме правды!» Журналист откликается на аудиторную установку, выбирая роль из предсказуемого набора медийных масок: «ниспровергатель основ», «разоблачитель», «честный и неподкупный борец за справедливость» и т. п. Классический пример такого ролевого вживания в профессию — судьба А. Г. Невзорова, не имеющего не только журналистского образования, но и высшего образования как такового.
Фильтром для некритической трансляции негативной информации через СМИ с включением «человеческого фактора» в лице журналистов может и должен стать разум, интеллект. В упомянутых исследованиях Гербнера было доказано, что интенсивность эффекта культивации определяется образованностью зрителей: чем выше уровень образования зрителя-индивидуума, тем меньше его сознание подвержено воздействию негативного образа реальности, который формируется телевидением. В американских исследованиях данной проблематики был даже изобретен и введен в научный обиход «коэффициент враждебности мира».
Там, где знания и анализ оказываются не востребованы ни журналистами, ни аудиторией, возникает тяга к наглядной демонстрации всего набора криминальных деяний и их последствий: убийства, трупы, изнасилования, ДТП и их жертвы, попытки суицида и прочие явления ненормальной, «черной» стороны жизни. Она достаточно легко поддается форматированию[53]. Создается устойчивое впечатление, что журналисты только и ждут, чтобы где-нибудь «объявился» насильник, маньяк или педофил. Достаточно вспомнить, как в последние годы одним из доминирующих информационных трендов в практике отечественных СМИ стали репортажи и сюжеты о пропадающих детях. Естественно, вслед за бульварными изданиями тему подхватили телевизионные программы. Но тренд достаточно быстро сошел на нет, поскольку экстраполировать и интегрировать каждую из череды непохожих друг на друга историй в общую историю про маньяков не удалось. Манипуляция сознанием публики, находящейся у телеэкранов, растворилась в медиапространстве.
Однако деятели нашего родного телевидения не сдаются, они не сидят в своих уютных офисах сложа руки. Идет активный поиск новых приемов и форматов для усиления визуальной и информационной привлекательности телеконтента. Особенно часто взоры тех, кто ответствен за креатив, направлены в сторону Сети — пространства новых способов и методов организации видеоконтента. Данное обстоятельство объясняет, почему home video стало востребованным источником видеоинформации для тележурналистов.
Большинство людей, продолжающих смотреть телевизор, внимая информации, которую доставляет сие «окно в мир» на дом, наверное, уже не могут не замечать, что в выпусках новостей, аналитических программах и даже ток-шоу все чаще появляются туманные и размытые видеокадры. Кроме собственно размытости, их отличает непродолжительность и особое вертикальное каше (блок), затемняющее левое и правое поля презентуемого изображения. Обычно такие «иллюстрации» сопровождает соответствующая надпись, указывающая на сетевой источник или ресурс, либо закадровый текст, что «картинка» предоставлена тем-то и тем-то из личных архивов.
Так в практику современной тележурналистики явочным порядком вошел удивительный феномен под названием home video (HV), что дословно переводится на русский язык как «домашнее видео». Любительский статус таких иллюстраций в комментариях не нуждается. Однако стоит заметить, что если на рубеже веков явление HV народу на телеэкране было редкостью и его использование оправдывали отсутствием нужных видеокадров, словно извиняясь за непрофессионализм авторов, то в нынешних темпах ускоренной подготовки телепрограмм и
