Изначально речь шла о тоске по покинувшим родные края во времена восхода Португальской империи. Но бразильское понятие подразумевает чувства людей, прибывших в новые земли, а не тех, кто остался дома. Часто эти люди не имели возможности вернуться. Во всей Южной Америке на португальском говорят только в Бразилии, так что причины для тоски были.
Саудади – ностальгия по тому, чего не вернуть. Португальский писатель XVII века Мануэл де Мело сказал: «Саудади – удовольствие, доставляющее страдание, болезнь, приносящая наслаждение». Многие художники были вдохновлены этим чувством. На их картинах можно увидеть отца, смотрящего на море в неведенье, вернется ли сын; женщину в черных одеждах, скорбящую по мужу, чей корабль разбился; детей, растущих без отца, которого выдворили из страны. Очень весело, сами понимаете.
Даниэль из города Форталеза на северо-востоке страны рассказывает мне, что это «тоска по чему-то любимому, но безвозвратно потерянному: еде, погоде, месту или человеку». Сегодня Португалия и Бразилия соперничают за право быть родиной саудади, но если говорить о размахе и страсти, Бразилия побеждает. Исторически население Бразилии составляли португальские переселенцы и рабы из Африки, в основном банту и жители западной части континента. История Бразилии полна ужасов. Даже когда в XIX веке с рабством было покончено, африканцы покидали дома и любимых, чтобы заработать.
Спустя сотни лет лишений саудади въелась в умы бразильцев. У этой тоски есть свой официальный день, 30 января. Люди слушают грустные песни и читают стихи.
Даниэль говорит, что это то же самое, что любить и скучать, но в другом масштабе. «Саудади – это когда ты цепляешься за память о человеке или чем-либо, что делало тебя очень счастливым. Сейчас ты грустишь, но помнишь то самое чувство». Саудади может описывать тоску по чему-то не случившемуся. Например, вы думаете о конфетах, чей вкус вам не знаком, или о человеке, не разделившем ваши чувства. Представьте жизнь с вашей первой любовью. Представьте, что вы не расстались. Немного смахивает на «мужа Шредингера», не правда ли? Отношения, имевшие потенциал, его не имеют. И та всепоглощающая страсть. Она же не могла длиться вечность? Или могла? Если вы встретите этого человека сейчас, вы ничего не почувствуете. Наверное, он сильно изменился, да и вы тоже. Наверное, к лучшему, что вы расстались. Вот и вдовы на картинах саудади могут узнать, что муж выжил, стал другим человеком, встретил кого-то еще. Моряк возвращается домой, а его любимая уже вышла замуж, родители умерли, город изменился. Он потерял связь с тем, по чему скучал еще несколько дней назад. Саудади двойственна и сложна. Саудади признает, что потери неизбежны, и смиряется с ними.
Психологи считают, что у подобного образа мыслей есть свои плюсы. Признавать, что грусть неотъемлемая часть жизни, что грустить нормально, – очень здоровый подход. Он позволяет принять страдания и справиться с ними. Он не обесценивает наши эмоции, мы можем быть в трауре и испытывать наивысшую степень саудади, а потом продолжать жить. Мы справляемся с трудностями. Именно поэтому саудади вдохновляет художников и музыкантов. Вспомните босанову. Вспомните известных композиторов Жуана Жилберту, Винисиуса ди Морайса и Тома Жобима, написавшего знаменитую «Chega de Saudade». Эта песня занимает особое место в сердце Даниэль: «Муж включал ее мне в период ухаживаний». Сейчас она на седьмом месяце беременности. Мы слушаем песню на YouTube. «Это приятная меланхолия, – говорит Даниэль, – противовес веселому духу бразильских карнавалов».
Саудади часто описывают как «присутствие отсутствия», немного напоминающее желание. «Вы в толпе из тысячи человек, но ни один вам не подходит». Саудади не жалость, это «осознание важности других людей, моментов, которые вы принимали как должное». Саудади помогает испытывать благодарность и острее чувствовать момент.
Подобный подход к счастью существует уже несколько тысяч лет. Представитель философии стоицизма Сенека советовал представлять, что мы все потеряли, чтобы научиться ценить то, что имеем. Мы умудрились забыть об этом. Мы стараемся запрятать негатив подальше – за делами и еще одной чашечкой кофе. В Португалии и Бразилии к этому другое отношение. «Саудади придает эмоциям глубину, как радости, так и печали. Мы должны быть благодарны за то, что у нас есть. Мы всегда готовы пуститься в пляс, мы всегда готовы любить, мы всегда готовы встретить нового человека».
Гостеприимность в Бразилии приравнивается к святости. Даниэль рассказывает, что у нее есть родственники, которые пылесосят дважды в день, на случай, если заглянут родные. «Мы встречаемся с друзьями по меньшей мере каждую неделю. Еще у меня миллион кузенов. В доме принято держать много еды, чтобы не опозориться перед гостями». В Бразилии вас первым делом спросят, не проголодались ли вы. Не удивительно, что в стране карнавалов национальная черта характера – душевная теплота. В Бразилии круглый год жара, тридцать градусов. Зимой – двадцать семь.
Бразильцы любят прикосновения. Мне нравится еще одно португальское слово, cafuné. Оно обозначает «нежное прикосновение к волосам или голове». Aconchego (теплота) относится к объятиям и приветствию. «Мы все время прикасаемся друг к другу, мы многое делаем напоказ», – говорит Даниэль, обнимая себя за плечи. Прикосновения стимулируют выработку окситоцина, «гормона любви», а тот, в свою очередь, помогает нам чувствовать себя хорошо. По словам нейробиологов, окситоцин – лучшее лекарство от чувства одиночества.
«Мы открыты для радости, я не встречала более позитивной нации». И правда, у них даже есть слово desbundar, отдающее карнавалом. Оно означает «сбросить оковы и повеселиться».
Сезон карнавалов открывается в январе. Карнавал в Рио-де-Жанейро самый большой, но празднования проходят по всей стране. Даниэль рассказывает, что люди танцуют при солнечном свете. Трезвыми? – уточняю я. «По большей части!» Ого. Танцы не только высвобождают эндорфины, но и поднимают самооценку (согласно исследованиям Университета Хартфордшира). «Бразильцы получают катарсис, когда расслабляются. Саудади – оборотная сторона этой же монеты. С помощью саудади мы справляемся с проблемами, миримся с ситуацией, ведь вокруг так много плохого». В Бразилии широко распространена коррупция. «Люди работают допоздна, общество практически уничтожено социальным расслоением и безработицей. Мы смолоду учимся довольствоваться малым». Даниэль говорит, что главное в жизни – почаще видеться с семьей и друзьями. Помнить близких после их ухода – то же самое, что почитать их. Саудади помогает справиться с любыми эмоциями.
Мне нравится сам концепт уважительного отношения к счастью, которого уже нет. Саудади – любовная ода чувству утраты. Мы расслабляемся, чтобы остаться на плаву. Мы признаем людей и свои устремления, и не важно, чем закончилось дело. Я скучаю по своему дедушке. Я скучаю по другу, с которым больше никогда не смогу общаться по-настоящему близко. У меня болит сердце, но я рада, что они были в моей
