— Он исцелился.
— Не знаю. Наверное.
Тимофей нахмурился.
— А аквамарин?
Правда вновь сама рвалась с его губ.
— У Клео.
— Она может прикоснуться к нему?
— Нет… Носит в сумке, — ответил Йонас.
— Замечательно, — кивнул Тимофей.
Странная хватка на горле Йонаса ослабла.
— Ты хоть представляешь, что происходит, или мне лгать и манипулировать?
— Я всё знаю, — Тимофей скрестил руки на груди и обошёл вокруг Йонаса маленький круг, с прищуренными глазами глядя на него.
— Ну, раз ты всё знаешь, то знаешь, что Люция рыдает над братом. И если хочешь, чтобы она остановила Каяна, поделись, где он и есть ли шанс его спасти!
— Ты заботишься о том, кому сам желал смерти?
Этот вопрос был сложнее, чем ему хотелось.
— Мне плевать, что Люции плохо, но Магнус, вопреки всем его недостаткам, может пригодиться в предстоящей войне.
— Войне против родичей.
— Против Родичей, — кивнул он. — Императрицы. Чего-то ещё.
— Я тут не для того.
— Ну так ради чего? — разочарованно вздохнул Йонас.
Тимофей какой-то миг молчал, и Йонас понял, как он устал от своей вечной молодости. Неужели даже бессмертным нужен сон?
— Всё почти закончилось, — наконец-то выдохнул Тимофей, и в его голосе сквозила боль.
— Что?
— Моё время, — Тимофей вздохнул и сложил руки за спиной, глядя на солнечное, яркое небо. — Меня создали, чтобы я наблюдал за Родичами, за смертными, за силой… А я потерпел неудачу. Я унаследовал предсказания Эвы, и они могли даровать мне только бесполезные версии пророчеств. А теперь вот это…
— Что это?
— Горстка союзников, что сражаются с судьбой. Я много лет назад увидел тебя, Йонас. Видел пользу. И понимал, что ты один из немногих смертных, которым я могу доверять.
— Но почему я? — ошеломлённо спросил Йонас. — Я… Я никто. Сын пелсийского торговца. Я глупо взялся воевать против хорошего короля и отдал Митику Кровавому. Я позволил друзьям умереть из-за своего дурацкого выбора и восстания. Я потерял всё, что любил. Теперь во мне эта странная магия… — он потёр грудь, там, где была странная спираль, — которая для меня ещё и бесполезна. Я не могу пользоваться ею, я не могу даже помочь кому-то!
— Ты слишком много думаешь, Йонас Агеллон.
Йонас раздражённо усмехнулся.
— В этом меня прежде ещё не обвиняли.
— Ты смелый, — грустно улыбнулся Тимофей. — Сильный. Ты достоин этого…
Тимофей добыл нечто из складок своего наряда. Это был золотой кинжал, самый красивый из всех, что видел когда-либо Йонас. Лезвие его было покрыто символами — некоторые из них обозначали магию элементалей.
Что-то внутри мерцало. Йонас не знал, что именно, но он чувствовал это.
Магия. Не простая — древняя.
Тимофей вложил в его руку золотую рукоять, и Йонас содрогнулся, чувствуя, как холодная дрожь древней магии метнулась вверх по его руке.
— Что это? — спросил он.
— Кинжал, — равнодушно сказал Тимофей.
— Я ещё не ослеп! Но что это за кинжал? Что он делает?
Убивает.
— Просто скажи мне правду, или я испытаю это сейчас же!
Улыбка Тимофея стала шире, но взгляд оставался серьёзным.
— Этим кинжалом бессмертные пользовались тысячелетиями. Он сдерживал магию, что могла порабощать. Он мог убить бессмертного. Поглотить магию. И уничтожить её.
— Уничтожить магию? — Йонас нахмурился, наблюдая за тем, как солнце отбрасывало блики с золотого лезвия на траву. — Люция говорила, что Родичей не уничтожить. Даже если я поймаю Каяна и впихну ему это в грудь, я просто убью Ника.
Выражение лица Тимофея стало напряжённым.
— Я не могу точно сказать тебе, что надо сделать.
В груди Йонаса вспыхнуло разочарование.
— Почему нет?
— Так нельзя. Я не могу участвовать напрямую. Я Хранитель. Я наблюдаю, и всё. Больше нельзя. Но послушай меня, Йонас Агеллон, Люция — ключ ко всему, и Каяну она всё ещё нужна.
Йонас покачал головой.
— Люция ему не поможет. Она другая, она хочет его остановить.
Тимофей сжал зубы, скользнув взглядом по кинжалу.
— Её это тоже может остановить, даже в разгаре силы.
Йонас моргнул, слишком хорошо поняв слова бессмертного.
— Я не стану убивать Люцию, — прорычал он.
— Я видел её смерть, Йонас. Видел в будущем с этим кинжалом в груди — а ты стоял над нею, — он опустил голову. — Слишком много я сказал. Это конец. Моя магия почти пропала, и я не смогу больше посещать сны смертных. Ты должен дальше идти сам.
— Стой, нет! — Йонас почувствовал, как в нём всколыхнулась паника. — Скажи мне больше! Нельзя так останавливаться!
Тимофей посмотрел на красочный луг.
— Теперь ты нужен в другом месте.
Йонас нахмурился.
— Что? Что ты…
Огромное зелёное поле разбилось на осколки, осколки стекла и травы, и Йонас осознал, что его кто-то тряс. Он распахнул глаза и увидел, как над ним навис Таран Ранус.
— Йонас, проснись! — потребобвал он.
— Что?
— Феликса казнят.
Туманность сна пропала.
— Когда?
— Сейчас.
Йонас быстро сел, и голова закружилась. Он ощутил холодную тяжесть и с ужасом увидел, что до сих пор держал в руке золотой кинжал Тимофея.
Но… Как?
Он уронил его, словно по тому скользили змеи. Оружие лежало на одеяле и мерцало в слабом свете комнаты.
— Спеши! — рявкнул Таран, швырнув в него рубашкой.
В какой-то миг Йонас почти полностью потерял сознание, словно не мог принять решение — что ему делать?
А потом понял, что сказал Таран. Его друг в опасности.
Всё остальное не имело значения.
Йонас схватил кинжал, сунул его в пустые ножны и бросился за Тараном прочь из маленькой комнатушки, что дала им императрица.
— Мне казалось, ты
