Как только Тобин закончил, Синда сняла свои ботинки и взобралась на деревянный столб. Женщина приготовилась и прыгнула вверх. Кефас потерял её из виду, так как Синда прыгнула настолько высоко, что свет костра уже не освещал её. Спустя мгновение девушка приземлилась прямо на канат, обхватывая тот руками и заставляя его дергаться. Генази испугался, после чего посмотрел на Тобина – великан держал кол в горизонтальном положении, положив его за шею и положив на него руки.
Девушка обхватила канат руками и ногами, крутясь вокруг него, а когда движение остановилось – подтянулась и встала на веревку двумя ногами.
Публика засмеялась и послышались звуки аплодисментов. Кефас понял, что это был первый раз, когда он слышал овацию, но не слышал призывов к бою и крови.
Синда поклонилась, не забывая сохранять равновесие, после чего обхватила канат руками и подняла ноги вверх. Кефас был поражен силой этой маленькой женщины, которая с такой лёгкостью встала на руки на канате, при этом элегантно изображая ножницы своими ногами.
Потом Синда убрала одну руку. Кефас испугался, что уж одна рука женщины не выдержит веса всего тела женщины-хафлинга, но рука не только выдержала, но и смогла согнуться по желанию длинноволосой женщины, которая приблизилась к канату, слегка поцеловала его, и снова разогнула руку, обхватывая канат второй рукой и позволяя своему телу упасть. Совершив несколько оборотов вокруг оси веревки, отпустила руки и приземлилась на деревянную платформу, глубоко кланяясь. Пятиминутное выступление вызвало громкие овации и сильное удивление генази.
Кефас присоединился к громовым аплодисментам, а Синда снова поклонилась и указала на Тобина, который усмехнулся и лишь ответил:
- А я то что? Я просто держал палку.
- Это было превосходное представление, - сказал Корвус, тихо подошедший к генази. Шан нигде не было видно, а рядом с кенку стоял какой-то старик, - Идеальное сочетание таланта и мастерства. Впрочем, как и всегда, - с этими словами Корвус повернулся к Кефасу.
- Тобин наш цирковой силач. Он умеет заставить публику думать, что лёгкие для него вещи сложны, или наоборот, что сложные легки. На самом деле, это описание подходит для каждого из нас.
Кефас уже успел оценить силу Тобина, когда встретился с ним на Парусной Арене, но один вопрос не давал ему покоя.
- Цирковой силач, это какая-то разновидность клоунов? – спросил полу-джин.
Тобин открыл рот и хотел уже начать говорить, но Корвус поднял вверх когтистый палец, тем самым остановив великана. Даже в расслабленной обстановке Кефас заметил, что все люди, сидящие на платформе, притихли, когда кенку поднял палец вверх.
- Да, на самом деле, есть слово, которое похоже на слово “клоун”, но оно описывает нас всех. “Шут”. Это древнее слово, древнее, чем те истории, которые рассказывал тебе Азад. Этим словом можно описать нас всех в той или иной степени, однако Тобин именно клоун – это более узкое слово. Он ещё не нашёл себя. Чтобы ты понял все то, что я только что сказал, Кефас, тебе нужно ещё пожить в открытом мире.
В этот же момент Тобин покраснел, и его глаза смотрели куда угодно, но только не на Кефаса.
- Да, - сказал какой-то тощий парень из толпы, обращаясь к кенку, - мы все слышали, как ты сказал Тобину, что ты взял его только в качестве помощника, и он может жонглировать мечами или смешить деревенщину, если найдёт себе достойную замену.
- Тихо, Уайти. Хорошо? – сказал каменный великан, пытаясь сделать это шепотом.
Глаза всех присутствующих обратились к генази. Старик, стоящий рядом с Корвусом спросил:
- Я полагаю, ты хочешь сказать, что ты не это имел в виду, да? – спросил он у кенку, хотя его взгляд был прикован к Кефасу.
Корвус посмотрел на Кефаса так же, как генази смотрел на своих противников на Парусной Арене, оценивая ширину их плеч, длину конечностей.
- Нет, - наконец ответил Чернопёрый, - Этот генази – просто ещё один член Цирка Чудес, способный удивить зрителей, дающих нам хлеб и вино.
Старик, казалось, не был убежден словами Корвуса, но его выражение лица увидел лишь Кефас, так как все остальные собрались вокруг великана, поздравляя того с повышением. Тобин даже расплакался от счастья – настолько ему была важна его роль.
Слёзы радости – еще одна новая вещь, увиденная Кефасом в этот день. Тобин попросил людей расступиться, после чего подошёл к Кефасу и дружески обнял его.
* * * * *Даже в своём вагоне, укрытом от посторонних глаз не только закрытыми оконными ставнями, но и магией, Корвус сохранял бдительность. Он знал, что единственными людьми, что не спали в этот ранний час, были часовые, которые знали, что кенку лучше не беспокоить. Когда он уверился в том, что за ним не наблюдают, он выдернул перо со своей груди, немного дернувшись от боли. Кенку не раз проделывал этот фокус – он прилюдно подносил руку к груди, после чего призывал магическое перо, но кривился от боли, чтобы окружающие думали, будто Чернопёрый отрывает часть своего оперения.
Перо, хранившееся на складе Матиаса, который он называл гнездом, было маслянисто-черного цвета, и хоть оно не было частью оперения кенку, он признавал, что узнать об этом можно лишь от обладателя пера.
Корвус вспомнил о словах Тобина по поводу выступления Синды.
- Циркачи любят неискушенную публику, - тихо сказал кенку.
Изысканность и опыт – и того и другого не хватало у генази земли Кефаса. Впрочем, как и знаний о своём наследии и происхождении.
Думая об этом Корвус обмакнул перо в чернильницу. Бутылка с чернилами ничем не отличалась от других, стоящих на рабочем столе кенку. Не считая того, что ей было больше двух тысяч лет. Тёмно-синяя жидкость нравилась глазу Чернопёрого, но не это было главным – сами чернила стоили Корвусу небольшого состояния. Все то золото, потраченное на услуги колдунов, ритуалы друидов, не говоря уже о том, что некоторые из ингредиентов были запрещены к использованию во многих городах и
