И Рай сделал то же самое, что сделал ради Алукарда на «Ночном шпиле».
Единственное, что было в его силах.
Он оставался рядом.
* * *Максим Мареш понимал ценность даже единственного антари.
А теперь стоял и смотрел, как из дворца, из города, отравленного монстром, уходят сразу трое. Он взвесил все «за» и «против», понимал, что решение правильное, что это стратегия имеет лучшие шансы на успех, и все-таки не мог отделаться от ощущения, что у него отобрали самое сильное оружие. Хуже того, он чувствовал, что сам разжал пальцы, выпустил меч и теперь встречает врага безоружным.
А его собственный меч еще не готов, он только куется.
Максим всмотрелся в свое отражение. Выглядит он неважно. А чувствует себя еще хуже. Одна рука его прижималась к зеркальному стеклу, и тени в призрачной насмешке повторяли очертания его пальцев.
– Ты же сам его отпустил, – раздался тихий голос, и в зеркале рядом с королем появился авен эссен – белый, точно привидение.
– Да, – сказал Максим. Он не так давно видел на кровати тело своего сына, его неподвижную грудь, впалые щеки, серую кожу. Эта картина пылала у него перед глазами. Ее никогда не забыть. И теперь он как никогда остро понимал, что жизнь Келла – это жизнь Рая, и если он сам не мог уберечь ее здесь, то надо отослать его подальше. – Однажды я уже пытался остановить Келла. Это было ошибкой.
– На этот раз он, может быть, и остался бы, – мягко сказал Тирен. – Если бы ты попросил, а не приказывал.
– Может быть, – Максим убрал руку со стекла. – Но в этом городе опасно.
Голубые глаза жреца пронизывали насквозь.
– Возможно, во всем мире теперь стало опасно.
– Я ничего не могу поделать с опасностями этого мира, но могу обуздать чудовище, которое захватило Лондон.
Он отошел от окна, и через три шага комната качнулась. У короля помутилось в глазах, он едва стоял на ногах.
– Ваше величество. – Тирен подхватил его за руку. Под туникой алели свежие порезы, глубокие раны, вырванная плоть. Неизбежная жертва.
– Мне уже лучше, – солгал король, высвобождаясь.
Тирен пристально посмотрел на него, и король пожалел, что раскрыл жрецу свой замысел.
– Я не могу помешать тебе, Максим, – сказал Тирен, – но магия такого рода не проходит бесследно.
– Когда будут готовы сонные чары?
– Если ты не будешь осторожен…
– Когда?
– Создать такие чары нелегко, еще труднее растянуть их на весь город. Сама их природа находится на грани запретного, погрузить тело и разум в сон – это управление сознанием, подчинение чужой воле…
– Когда?
Жрец вздохнул.
– Еще день. Или два.
Максим выпрямился и кивнул. Столько они, пожалуй, продержатся. Должны продержаться. Он сделал еще пару шагов, и на этот земля под ногами не шаталась.
– Ваше величество…
– Иди заканчивай свои чары, Тирен. А я закончу свои.
VIКогда Рай вернулся во дворец, день уже погас, а его доспехи стали серыми от пепла. Больше половины из тех, кто был в зале, погибли, а немногие выжившие шли за ним, держа в руках шлемы. Их лица осунулись от лихорадки, по щекам, как слезы, струились серебристые линии.
Рай поднялся по лестнице. У него не было сил даже раскрыть рот.
Серебристые стражи, стоявшие у дверей, ничего не сказали. Интересно, знали ли они? Наверняка знали – сами же выпустили в туман целый отряд своих товарищей. Сейчас они старательно прятали глаза от принца, но переглядывались друг с другом, обменивались кивками, в которых сквозила то ли гордость, то ли солидарность, то ли еще что-то, чего Рай не мог прочесть.
В парадном зале стоял его второй стражник, Вис. Явно ждал сведений о Тольнерсе. Рай покачал головой, прошел мимо него, мимо всех, направился в королевские бани. Но с каждым шагом доспехи, казалось, сжимают все теснее, врезаются в горло, сдавливают ребра.
Он не мог дышать, и на миг ему вспомнилась река. Как жадно он хватал ртом воздух, пока Келл тонул в глубине. Но на этот раз его муки не были отзвуком страданий брата. Внутри железных доспехов вздымалась его собственная грудь, колотилось его собственное сердце, задыхались от пепла мертвецов его собственные легкие. Надо это стряхнуть.
– Ваше высочество! – сказал Вис, глядя, как принц лихорадочно скидывает доспехи. Деталь за деталью падали на пол, звякая и вздымая облака пыли.
Но грудь все равно болела, и живот тоже, и едва он успел домчаться до ближайшей уборной, как его стошнило.
Он цеплялся за края ванны, с трудом переводя дыхание. Сердце наконец-то замедлило бег. Рядом стоял Вис, держа сброшенный принцем шлем.
– Долгий выдался день, – нетвердо проговорил Рай, и Вис не стал спрашивать, что случилось. Он ничего не сказал, и за это Рай был ему благодарен. Он встал, вытер рот рукой и продолжил путь к королевским баням.
На ходу расстегивая тунику, он открыл дверь и увидел, что внутри кто-то есть.
У дальней стены стояли две служанки в серебристо-зеленых платьях, а на каменном бортике большого бассейна сидела принцесса Кора. Она окунала расческу в воду и проводила ею по своим длинным распущенным волосам. Вескийская принцесса была одета лишь в халат, распахнутый на талии. Рай знал, что в телесных вопросах ее народ не отличается церемонностью, но все же смутился.
Его рубашка была полурасстегнута, и он невольно запахнул ее. Кора подняла голубые глаза.
– Мас варес, – приветствовала она его на неловком арнезийском.
– На шьял, – хрипло ответил он по-вескийски.
Она заметила его покрытое пеплом лицо и опустила расческу.
– Хотите, я уйду?
Он не знал, что ответить. Честно. Он так долго держал голову высоко поднятой, так долго служил опорой, пока другие боролись и умирали, что теперь не хватало сил на еще один спектакль. Он не сможет притворяться, что дела идут хорошо. Но остаться наедине со своими мыслями, среди теней, не тех, что клубились снаружи, а которые приходили за ним по ночам именно к нему…
Кора уже начала вставать, но в этот миг он сказал:
– Та-ач.
«Не надо».
Она села обратно. К принцу подошли двое его собственных слуг и быстрыми, отточенными движениями стали раздевать. Он ожидал, что Кора отведет глаза, но она с любопытством смотрела, как с принца сняли остатки доспехов, расшнуровали сапоги, руками более твердыми, чем у него, расстегнули манжеты и воротник. Сняли тунику, обнажив смуглую грудь – гладкую, если не считать шрама под ребрами да витиеватого клейма над сердцем.
– Почистите доспехи, – велел он. – А одежду сожгите.
И шагнул вперед, без слов давая понять, что дальше справится сам.
Не снимая панталон, он босиком спустился по узорчатым ступеням в бассейн. Теплая вода ласково обняла щиколотки, колени, пояс. Прозрачный бассейн вокруг него затуманился от пепла.
Он вышел на середину и окунулся с головой, опустившись коленями на дно. Тело требовало подняться, он с силой выпустил весь воздух из легких и впился пальцами
