Аша не могла придумать, как ей смягчить его боль, и не знала, можно ли вообще с этой болью справиться. Она придвинулась к Торвину, пока они подкреплялись, и улыбнулась, когда он взглянул на нее. Но даже когда их пальцы сплетались, когда он неожиданно проводил ладонью по ее щеке или смотрел так, словно до сих пор не верил в то, что они свободны, между ними повисала неловкая тишина. Какая-то недосказанность витала в воздухе в такие моменты.
– Я покараулю, – сказал она, когда они установили шатер.
Торвин покачал головой.
– Я все равно не засну. А ты отдохни.
Он взял лютню, поцеловал ее в щеку и двинулся в сторону заросшего травой холма.
– Завтра будет еще один длинный день.
Аша смотрела ему вслед, пока он не скрылся в темноте. Она забралась в шатер. Спустя некоторое время она услышала знакомые звуки – он заиграл на лютне. Аша сидела неподвижно и слушала, пока усталость не начала ее одолевать. Она легла, закрыла глаза и позволила песне Торвина убаюкать ее.
Ее разбудил запах дыма. Она уселась и увидела Элорму, сидевшего перед костром, освещающим его лицо.
Аша вздохнула – у нее совсем не осталось сил, чтобы возражать против очередных заданий, которые тот наверняка собирался ей передать, поэтому она просто уселась рядом.
– Ты еще не закончил со мной? – Она подтянула колени к подбородку и обняла их, уставившись на огонь. – Я сделала все, что хотел Седой Ольн. Что на этот раз?
Элорма улыбнулся. Языки пламени отражались в его зрачках.
– Боюсь, много всего. Твоя работа только началась, Намсара.
Намсара. Ее новое имя. Аше потребуется какое-то время, чтобы привыкнуть к нему.
Элорма поднялся.
– Я здесь, чтобы преподнести тебе последний дар. Этот дар – хика.
Аша уронила руки. Хика. Как Вилия для Элормы.
– Ч-что? – пробормотала она.
Элорма не обратил на нее внимания.
– Хика создан только для тебя. Как серпы-убийцы были созданы для твоих рук. Как земля была создана для неба. Иди и взгляни в его лицо.
Но Аша осталась на месте.
– Я – изгнанница, – сказала она. – Я совершила убийство короля. Кого бы ты ни выбрал, он будет обречен всю жизнь находиться в опасности. Лучше бы ты отпустил его.
Но за этой отговоркой лежала еще одна, истинная причина: Аша любила другого.
Она поднялась следом за Элормой, просто желая уйти. Но вдруг в огне костра появилось лицо, приковавшее ее взгляд. Аша подошла ближе. Юноша смотрел прямо на нее. Его кожа была усеяна веснушками. Множество веснушек, побольше и поменьше, темные и светлые – словно звездочки на ночном небе. А взгляд был острым, как ее серпы-убийцы.
Сердце Аши замерло. Она отшатнулась. Седой Ольн знал так же хорошо, как и она, что случается, когда драксор соединяет свою жизнь со скраллом. Эти истории всегда заканчиваются трагедией.
– Ты не можешь с ним так поступить, – Аша уставилась на Элорму. – Это смертный приговор для него.
Рядом с Ашей он никогда не будет в безопасности.
– Ему не привыкать к смерти, – ответил Элорма. – Да и какая разница? Разве у него есть выбор?
«Это правда, выбора у него нет, – подумала Аша. – Ни у кого нет выбора, когда приказывает Седой Ольн». А Торвину всю жизнь было запрещено делать собственный выбор.
– Я не могу, – прошептала она. – Я не хочу становиться очередной хозяйкой, которой он должен подчиняться.
Аша повернулась и зашагала прочь, утопая босыми ногами в холодном песке.
– Спроси его, кого он видел во сне, – крикнул ей вслед Элорма, – о ком мечтал каждую ночь последние восемь лет своей жизни?
Аша остановилась.
В ее памяти зазвучал голос Торвина. «Раньше я думал, она какая-то богиня», – говорил он ей в храме, рассказывая про свои повторяющиеся ночные кошмары. «Думал, она приходит ко мне, потому что выбрала меня для великого подвига». Потом в лагере ее брата он сказал: «Они всегда о тебе».
Элорма стоял за ее спиной.
– Знаешь, почему я сразу узнал Вилию, когда увидел ее?
Аша обернулась и посмотрела в глаза Первому Намсаре.
– Потому что всю свою жизнь я мечтал именно о ней.
Он улыбнулся, и Аше показалось, что два маленьких солнца вспыхнули в его глазах.
– Вилия в конце выбрала любовь, – он мягко положил сильную руку на плечо Аше. – Сейчас пришло твое время. Ибо, несмотря на то что ты в это не веришь, у тебя все-таки есть выбор. И у него – тоже.
Аше вспомнились слова, которые однажды произнес брат. Дакс сказал, что, если бы Райан не был таким себялюбивым, если бы он не преследовал Лилиан, они оба были бы сейчас живы. Но эти слова отрицают выбор Лилиан. Они лишают ее права на силу. Более того: это означает только то, чему учит их история: смерть сильнее жизни.
Аша в это не верила.
– И потом, – добавил Элорма, – нам предстоит много работы. Нужно разыскать утраченные древние напевы и объединить королевство.
За спиной Элормы гудел костер, а он мягко улыбался Аше.
– Скоро мы увидимся еще раз, Намсара.
Пламя погасло, оставив Ашу в темноте. Она долго стояла, никуда не уходя, и вихрь мыслей кружил в ее голове.
Намсара.
Редкий цветок пустыни, исцеляющий любой недуг.
Вот кем была Аша.
51
Аша очнулась под звуки лютни, звеневшие в ночном воздухе. Некоторое время она лежала неподвижно, вслушиваясь в мелодию, трогающую до глубины души, пока непреодолимое желание не заставило ее подняться.
Слова Первого Намсары звучали в ее сердце, пока она шла к холму, ведомая тихой песней. Аша увидела музыканта, сидевшего на песке под звездным куполом. Огромные мерцающие звезды висели у самого горизонта; их было так много, что небо казалось посеребренным.
Она смотрела на его расслабленные плечи, склоненную над струнами голову. И вдруг подумала, что могла бы стоять и смотреть так вечно. Должно быть, Торвин почувствовал ее взгляд – песня прервалась, он поднял голову.
– Аша, это ты? – вглядываясь в темноту, спросил он.
Она замерла на месте.
Скралл снова тронул струны и заиграл новую мелодию. Знакомый мотив заставил Ашу вздрогнуть. Это была та самая песенка, что он напевал себе под нос в горах Расселины, та самая мелодия, которую он пытался закончить, пока Аша спала в его шатре. Пришло время, и он довершил начатое. Теперь песня звучала от начала до конца.
– Грета часто говорила мне, – вдруг начал он, не переставая наигрывать на лютне, – что каждый человек рождается с собственной песней, хранящейся глубоко в его сердце, и эта песня принадлежит только ему. Цель всей нашей жизни – найти ее.
Этот мотив, звучавший в ночи, был острым, словно кинжал, и нежным, как пальцы Торвина, бинтующие раны Аши. Он увлекал за собой в темноту, а затем вдруг возносил к свету. Он сам был чем-то вроде древнего напева – и выманил Ашу из тени.
Торвин медленно двинулся к ней.
– Расскажи о своих
