Его голос был очень усталым.
— И что ты будешь с этим делать, Уильям? Меня выгоняли на суточное дежурство под дождем за слова гораздо менее опасные, чем твои. Ты ходишь по краю.
Тихо жаловаться на приказы считалось нормальным, и к свойственным Фэллону едким замечаниям начальство в основном относилось терпимо, но открыто сомневаться в решениях короля было опасно.
— Все изменилось, — ответил Вереллиан. — Редко бывает так, что Красные рыцари видят то, что видел я, и остаются в живых. Такой опыт меняет человека.
Фэллон фыркнул.
— Итак, ты увидел несколько плачущих раненов. Ты убил сотни людей и никогда раньше о таком не беспокоился. Ты говоришь о чести, но как насчет долга — передо мной, перед рыцарями, перед Одним Богом?
— Что такое долг, Фэллон? — спросил Уильям. — Что такое долг, когда приказы тебе отдает каресианская колдунья?
Фэллон хотел гневно ответить ему, но ярость испарилась еще до того, как он произнес первые слова. Он сел с открытым ртом, пытаясь подобрать ответ. Попробовать оправдать Тристрама, обвинить Мобиуса? Это неправильно. Он хотел сказать, что ведьма, заколдовавшая короля, мертва — но у нее остались еще шесть сестер. Фэллон закрыл рот и опустил голову.
— Если даже ты и прав — что это меняет? — почти шепотом спросил он. — Мы Красные рыцари, мы делаем нашу работу.
— Ты Красный рыцарь, друг мой. Но не думаю, что я смогу им остаться. — Вереллиан говорил так, будто давно принял решение.
— Ты лучший из всех, кого я знаю, но кто ты, если не Красный рыцарь? — Фэллон не знал, как реагировать на его слова.
— Я Уильям из Вереллиана. Им я был до того, как принес свои обеты, им я останусь, когда они казнят меня за отступничество.
Нарушение обета было серьезным преступлением. Красными рыцарями становились на всю жизнь. Только младшему брату короля, Александру Тирису, однажды было позволено уйти из рыцарей.
— Когда они тебя освободили — почему ты не отправился на запад? Ты должен был укрыться в безопасном месте. — Кричать на Уильяма за его глупый поступок не имело смысла. — Неужели ты думал, будто я поведусь на твои слова и просто отпущу тебя?
Вереллиан глубоко вздохнул.
— У меня есть послание об условиях перемирия от Южного Стража. Я дал слово, что, если они отпустят меня, я передам его королю.
Настроение в комнате стало тоскливым.
— Я думаю, они казнят меня почти сразу после того, как сообщат, что король слишком занят и потому не может меня выслушать.
— Знаешь, я бы так и сделал, — сказал Фэллон, — то есть я бы тебя отпустил. Если поскачешь на юг, то за месяц доберешься до Охотничьего Перевала.
— Я все тот же, Фэллон. Я сохранил свою честь, а ранены заслужили, чтобы их слова услышал король. — Вереллиан оставался все так же упрям, но Фэллон не мог уложить в голове его слова с тем, что знал о своем бывшем командире.
— Как капитан Красных рыцарей, я считаю, ты должен передать свое сообщение мне. А затем мы обсудим, как тебе сбежать. — Он не притворялся, будто мог бы взять под стражу или навредить своему бывшему командиру. Фэллон уже решил, что даст Уильяму возможность уехать на юг. Воспользуется ли он ей — будет видно.
Уильям неожиданно улыбнулся и на секунду стал почти таким, каким помнил его Фэллон.
— Капитаны Хоррок Зеленый Клинок и Йохан Длинная Тень требуют, чтобы захватчики ро убирались со Свободных Земель раненов, или они встретятся с объединенной мощью Свободных Отрядов.
Фэллон приподнял бровь и подумал, что король просто отмахнется от такой неуместной демонстрации силы.
— И что они ожидали услышать в ответ? Кроме смеха, конечно.
— Они серьезны, — мрачно произнес Вереллиан. — И я тоже.
— И у тебя мозг тоже размягчился? — прорычал Фэллон. — Услышав этот вздор, король еще сильнее захочет их уничтожить.
Уильям яростно уставился на своего бывшего адъютанта.
— Как ты думаешь, какая судьба тебя ждет? По сравнению с Тирисом Южный Страж — жалкая лачуга… Ро Хейл — вообще руины… чего же хочет король?
Фэллон удержался от немедленного ответа.
— Скажи что–нибудь, Фэллон, — рявкнул Вереллиан.
— Ты дурак, — ответил он.
— Любой, кто готов умереть по прихоти короля, — дурак, — парировал Уильям. — А ты не дурак.
Он выделял каждое слово, а затем стиснул зубы в гневе. Они стояли друг напротив друга, с горящими глазами и сжатыми кулаками. Сейчас Фэллон почти ненавидел Уильяма — но в основном потому, что тот был прав.
Красные рыцари жили в некоем самообмане, который позволял им верить в абсолютную власть Одного Бога. Обязанностью рыцарей было следовать приказам их командира и исполнять божью волю и волю короля. Сложно было убедить воинов в обратном, и только самые опытные из них видели подноготную таких убеждений — способ удержать их в узде. Фэллон и Уильям слишком хорошо повидали мир и пролили слишком много крови, чтобы оставаться истинно верующими в их идеологию. Они были практичными и верными, но не настолько послушными, как молодые рыцари вроде Терона.
Фэллон принял лицемерный порядок и старался не слишком глубоко о нем задумываться. Но сейчас из–за вмешательства каресианской колдуньи капитан стал более восприимчив к доводам Вереллиана.
— Сэр Фэллон, можно ли задать вопрос по поводу беседы, только что мною услышанной? — На ферму вошел Терон. — Вы очень громко разговаривали.
— Лейтенант Терон, подождите снаружи! — рявкнул Фэллон.
— В этом нет нужды, — спокойно произнес Уильям, шагнув к пылкому молодому рыцарю. — Я принес условия мира для короля, и капитан Фэллон хотел бы, чтобы вы поместили меня под стражу до прибытия армии.
Он повернулся к бывшему адъютанту.
— Я просто облегчаю тебе работу.
— Сэр? — уточнил Терон.
— Просто сделай так, как он сказал, — устало произнес Фэллон.
Медленно тянулось время, и мысли Фэллона становились все мрачнее и мрачнее. Он сидел на заброшенной ферме и обдумывал слова Вереллиана. К полудню солнце засияло на безоблачном небе, и на земле Алого Отряда стало неожиданно тепло. Постоянный ветер напоминал о том, что они все еще в стране раненов, и назвать его горячим было совсем нельзя, но, по крайней мере, дождь прекратился. Фэллон собирался оставаться на ферме до прибытия подкрепления, в конце концов, скоро к ним подоспеет и основная часть армии. Когда механики соберут требушеты и армия будет готова к бою, они выступят к Южному Стражу. Слова Вереллиана неизбежно дойдут
