— Где мой сын? — А, Роберт. Вот чем он заманил ее сюда. — Вы сказали, он будет здесь! — Она начинает подниматься.
— Я сказал, приходите, если хотите снова увидеть своего сына. Я не говорил, что он будет здесь.
Она медлит, глаза настороженные. Вновь опускается на стул.
— Ну? — говорит она.
— Мы знаем, где он.
— Я пыталась найти его много лет.
Нико вскидывает бровь:
— У нас имеются источники, недоступные вам.
— Кто вы вообще такие?
— Думаю, вы знаете.
— Догадываюсь, но хочу услышать, как вы это скажете.
Губы Нико кривятся. Ему смешно. Он играет с ней, и мне так и хочется распахнуть дверь и закричать на них обоих, чтобы просто сказали то, что думают.
Мама так и делает:
— Вы убили моих родителей; вы взорвали автобус, в котором был мой сын.
Он слегка качает головой.
— В первом случае я был еще слишком мал, а во втором было не совсем так.
— О?
— Вы знаете, что случилось с Робертом. — Утверждение, не вопрос.
— У меня тоже есть источники.
— И?
Она вздыхает.
— Официальная версия событий такова, что он погиб во время взрыва автобуса, но его видели живым и здоровым вскоре после этого. Должно быть, ему стерли память.
— Вы ведь сознаете, что если он увидит вас, то даже не будет знать, кто вы.
Она не отвечает, плечи ее опускаются. Конечно, она это понимает.
— Подумайте о том, что с вами сделали, — говорит Нико. — Что сделали с бесчисленным множеством матерей и отцов.
— С их детьми, — шепчет она.
— У вас есть шанс это изменить.
— Ваши методы — не мои.
Он склоняет голову набок.
— Я и не предлагаю вам их использовать. Но есть то, что вы можете сделать. Помогите будущим родителям и детям не проходить через то, через что пришлось пройти вам. Не сомневайтесь, за всем этим стоят лордеры. Если бы не было их, не было бы и нас.
— Я слушаю.
— День Памяти Армстронга в Чекерсе, где вы произносите свою речь. Она транслируется по телевидению?
— Да. Каждый год, но...
— Расскажите всей стране о вашем сыне. Вашем Роберте. Начните с обычного, с трагической потери родителей. Затем упомяните, что Роберт тоже погиб от рук террористов... а потом скажите правду о том, что с ним случилось. Что лордеры нарушают свои собственные законы. Если вы поднимете завесу секретности, если люди узнают, что на самом деле происходит, они остановят это.
Мама качает головой:
— Ничего не получится. Лордеры прервут трансляцию.
— У меня есть источники. Уверяю вас, трансляция будет прямой, не в записи. Вы успеете все сказать, если хорошенько продумаете, как сделать это быстро.
— И что потом?
— Вы тот человек, которому люди поверят. Это станет началом конца лордеров. А мы отведем вас к вашему Роберту.
Я вся как на иголках. Что она решит? Но едва мама начинает что-то говорить, Нико жестом руки останавливает ее:
— Вам необходимо все это обдумать. Не принимайте решения сейчас. Идите.
Она встает из-за стола, идет к двери. Меня охватывает страх, что он на самом деле не собирается отпускать ее. Что заявит о себе паранойя, и он решит, что она намерена сдать его лордерам. И только когда она уходит, я вздыхаю свободно. Я толком не знаю ее позицию, ведь это она могла выдать меня лордерам, о чем Нико ничего неизвестно. Откуда ему знать, что она теперь может сделать?
Проходит долгая, томительная минута, прежде чем Нико встает, открывает мою дверь.
— Пошли. Нам нужно убраться отсюда.
Мы выходим через заднюю дверь, садимся в его машину. Едем по боковой дороге, потом еще по одной, делаем несколько поворотов. Нико внимательно наблюдает, но никто за нами не едет.
— Поедем домой. Нам нужно поговорить, — говорит он.
— Ты правда знаешь, где Роберт?
— Пока нет, но узнаю. — Он смотрит искоса. — Ты знаешь ее лучше меня. Что, по- твоему, она сделает?
— Честно? Понятия не имею.
— Я тоже, — признается он, и это меня удивляет. Чтобы Нико признался в своей неуверенности? — Но есть и план «Б», не бойся.
Оставшуюся часть пути едем молча. Когда подъезжаем к дому в лесу, Нико ведет меня в свой кабинет сквозь строй любопытных глаз. И Катран, и остальные, все тут. Тори смотрит сквозь меня, словно я — пустое место.
— Садись, — отрывисто бросает Нико и закрывает дверь кабинета. Мы одни. Он ставит другой стул напротив меня и приподнимает мою голову, чтобы мы были глаза в глаза. — Нам нужно кое о чем поговорить. Рейн, я знаю, что ты ездила повидаться с Беном.
— Что? — Я чуть ли не подпрыгиваю на стуле, потрясенная предательством до глубины души. После всего того, что говорил мне Катран, он все-таки рассказал ему?
— Это был очень глупый поступок, Рейн. — Он толкает меня обратно на стул и берет за руку, словно старается удержать. Лицо у него каменное. И холодок страха пробегает по моему телу.
Он вскидывает другую руку прежде, чем я успеваю что-то сказать.
— Погоди. Ты не должна была этого делать, это было опасно. Если бы тебя схватили, мы все оказались бы под угрозой. Ты и сама это знаешь. Но... я... понимаю.
— Правда?
— Конечно. Я знаю, каково это — любить и потерять того, кого любишь. — В его взгляде светится сочувствие. — Расскажи мне, Рейн, что произошло, когда ты
