Андрей остановил видео и всмотрелся в расплывшееся лицо Артура. Вряд ли он сумеет рассказать больше, чем уже поведал репортеру… Но ведь он мог со временем вспомнить еще что-нибудь? К тому же упомянутый высокий и худой силуэт не выходил у Андрея из головы.
Артур довольно легко нашелся в одной из социальных сетей. Его профиль был забит унылыми фотографиями попоек в компании таких же опухших и толстых друзей. Кроме самого Артура там были два крупных мужчины с красными, веселыми лицами, бликующими от вспышки фотоаппарата. Почти все фотографии были сделаны в каком-нибудь темном заведении, а на столах неизменно стояли бутылки коньяка или водки. Друзья походили на трех китов в алкогольном океане.
Андрей собрался было написать Артуру сообщение, выдумав легенду о том, что он готовит статью о Москареве (наверняка Артуру к этому не привыкать), но тут его отвлек звонок мобильника. Звонил Роман.
Андрей смотрел на дисплей, раздумывая, брать ли трубку. Наверняка Ромка в курсе его выдуманной болезни. Утром, вернувшись от Лизы, Андрей позвонил Льву Дмитриевичу и, сославшись на сильную простуду, попросил временно освободить его от работы, передав текущую задачу другому дизайнеру. Лев Дмитриевич на удивление легко согласился и пожелал скорейшего выздоровления. Но Роман, конечно, беспокоился: все-таки он его друг. Не стоит портить с ним отношения, даже в условиях творящегося вокруг безумия.
Андрей принял звонок и поднес телефон к уху.
– Привет, пропащий! – бодро заявил Роман. – Как поживаешь?
– Привет, – ответил Андрей, изображая больной голос, отчего сразу почувствовал себя предателем. – Так себе…
– Не унывай. Я тут подумываю навестить тебя. Ты же меня не заразишь?
Андрей задумался. С одной стороны, сейчас ему не до общения и лучше потратить время на то, чтобы разобраться с дневником, постараться выстроить хотя бы часть картины, а с другой – именно общения с адекватным человеком ему сейчас и не хватало.
– Ты там не умер? – Рома усмехнулся.
– Я тут.
– Ты чего-то совсем раскис. Давай я тебе лимончика с медом привезу? Или вот у меня тут коньяк завалялся хороший, мне его на днюху подарили, так и стоит нераспечатанный. Могу тебя подлечить. Взбодришься заодно!
– Ладно, заезжай, – решился Андрей. – Посидим немного.
– Буду через час-полтора, – сообщил Роман.
– Давай, жду.
– Пожрать взять чего?
– На твое усмотрение.
– Ну, тогда все, до встречи.
Андрей отложил телефон и задумался.
А может, рассказать все Ромке? Поверит ли он в эту безумную историю? Способен ли хоть кто-то в нее поверить? Даже в Лизе он сомневается…
Он вернулся к сообщению для Артура. Сначала никак не шли нужные слова, но наконец удалось сосредоточиться, и он выдал длинное письмо с просьбой о встрече. В конце указал свой номер телефона и, закрыв браузер, вернулся к дневнику. Он пролистал его до первых записей, которые касались провалов, и обнаружил короткое упоминание о том, что в городе убиты три человека. Явно убийца – один и тот же, поскольку у всех жертв на лбу вырезаны числа. Рядом Смолин сделал пометку с указанием имен жертв, которые, видимо, уже позже перенес в общий список.
Андрей потер уставшие глаза и продолжил углубляться в тайны дневника.
Софья Григорьевна. Мать Андрея.Запись № 3– Софья Григорьевна, а вы не думали показать Андрея врачу после тех странных случаев?
(Вздох.)
– Как бы вам сказать… Может, это, конечно, глупость, но я всегда думала, что коли ты пришел к психиатру, то, считай, уже признал себя больным.
– То есть по этой причине…
– Да, я понимаю, что это глупо звучит. Но вы поймите – ведь только когда оглядываешься назад и все эти истории вспоминаешь, только тогда они кажутся чем-то странным… То есть, конечно, это было странно с самого начала и пугало, но… После того случая на шашлыках мы поволновались, но со временем все улеглось. Разговор про врача был у нас, был… Как раз после того, когда мальчик на стройке погиб… Но тогда мы все это списали на стресс. Думали, Андрей переживает сильно. В общем, как оно бывает: поговорили и забыли… Тем более потом-то все было хорошо!
– Андрей навещал вас после переезда в Петербург?
– Да, однажды. Мне даже показалось, он как-то похорошел, пока там жил, заметно повзрослел, рассуждать по-другому стал. Даже внешне изменился! Конечно, я рада была. Ведь все время боялась поначалу, как бы там с ним чего не случилось: совсем один, в чужом городе… Тем более, когда уезжал, как-то плохо ему было, сильно он горевал. Я его даже отпускать не хотела, но потом смирилась…
– А в тот приезд вы ничего странного не замечали?
(Долгое молчание.)
– Вроде бы нет. Скорее наоборот – он радостный был. Говорил, что нашел хорошую работу, нашел друзей. Нет, странного ничего не было… Хотя… Нет, ерунда, конечно…
– Расскажите!
– Ну, даже не знаю. Наверное, это и правда глупо… Какой-то он… горячий был.
– Горячий?
– Ну, знаете, как будто температура у него постоянно держалась. Он у нас всего пять дней пробыл, и все это время тело у него, мне казалось, прям горит! На вид-то здоровый, бодрый, улыбался постоянно. Я и температуру его заставляла мерить несколько раз, а у него тридцать шесть и шесть. Я даже градусник новый купила, но и там картина та же. Прошу Максима, чтобы он Андрюше лоб потрогал, а он: «Да вроде все нормально». Но на Максима в таких вопросах без толку надеяться. Даже когда у меня под тридцать девять было, он и то говорил, что все нормально. В общем, списала я все на свою мнительность. На переживания…
Глава 18
Прощание с другом – Долгий путь вниз – Дверь
Звонок бешено дребезжал, сводя с ума. Андрей вынырнул из глубин записей Смолина и поспешил к двери. Но что-то было не так. Дверной звонок звучал как-то иначе. Неестественно.
Андрей распахнул дверь.
На темной площадке, в окружении тонущих в полумраке обветшалых стен, стоял Роман. Голова опущена, подбородок плотно прижат к груди, а изо рта на бордовый свитер капает слюна. Ноги вывернуты самым неестественным образом, изгибаясь там, где изгибаться совсем не должны. Правая ступня, обутая почему-то в тапок-заяц, смотрела на Андрея, тогда как левая, босая, была вывернута в сторону, отчего острое колено выпирало под тканью узких песочного цвета брюк. Роман тихо мычал, пошатываясь на месте, словно пьяный, и почему-то сжимал в правой руке остро заточенный карандаш.
– Рома, – позвал Андрей, понимая, что случилось нечто ужасное, но все еще не готовый поверить в это.
Роман медленно поднял голову, и на Андрея уставились слепые глаза, покрытые белой пленкой, сквозь которую сочилась и стекала по щекам мутная жидкость. Рот стягивали грубые стежки толстой нити. Лоб друга покрывала свежая кровь. Алые ручейки огибали нос, спускались к зашитым губам. Кровь текла из раны… в виде числа
