Маркус посмотрел через плечо и увидел, что рядом с ним примостился на корточках Огюстен. Он держал в каждой руке по пистолету. Это были изящные безделушки из отполированного дерева, с серебряной чеканкой, но, что гораздо важнее, — заряженные и со взведенными курками. Без лишнего слова он схватил пистолеты.
— Осторожней, сэр, — предупредил Огюстен. — Чувствительные курки.
Маркус уже разворачивался с пистолетами в обеих руках. Янус выиграл несколько секунд, нырнув под сломанный стол, но незнакомец отшвырнул этот стол без малейшей натуги, точно дешевую игрушку. Когда он зашагал вперед, Маркус тщательно прицелился и даже сумел усмехнуться.
— Прощай, демон! — проговорил он, но эти слова потонули в грохоте пистолетного выстрела, который в замкнутом пространстве комнаты прозвучал сокрушительно громко.
Хандарай развернулся так резко, словно его ударили кулаком в плечо, и пошатнулся. Маркус бросил разряженный пистолет, перекинул другой в правую руку… и тут у него отвисла челюсть, потому что он не верил собственным глазам. Убийца поднял сжатую в кулак руку. Из кулака медленно капала кровь. Когда хандарай разжал пальцы, Маркус услышал, как с едва слышным звоном отскочила пистолетная пуля. «Он поймал ее», — подумал капитан.
— Ложитесь, сэр!
Маркус успел узнать голос Фица. Ни секунды не раздумывая, он бросился на пол и зажал руками уши. Грохот выстрелов, намного оглушительней первого, разорвал воздух, и Маркус услышал оголтелый свист пуль и цоканье рикошетов. За ними последовал жуткий — словно раздирали что–то — звук, пронзительный вопль, и постепенно наступила тишина.
Маркус осторожно поднял голову. Больше десятка солдат стояли по обе стороны наружной двери, и мушкеты у них в руках еще дымились. В коридоре за самым порогом лежал в луже ярко–алой крови еще один солдат — его рука вместе с изрядным куском плеча была оторвана начисто. Позади него прижался спиной к стене Фиц, и глаза у него округлились, как плошки. Убийца исчез бесследно.
К немалому изумлению Маркуса, сам он оказался невредим — по крайней мере, на первый взгляд. Он обнаружил, что Янус тоже способен встать на ноги без посторонней помощи. Взгляд, который полковник вперил в капитана, выражал почти сожаление.
— Сэр, — проговорил Маркус, когда обрел дар речи, — вы не ранены?
— Не думаю, капитан. — Янус бросил шпагу на пол и дотошно ощупал себя. — Нет, не ранен.
— Фиц! — окликнул через плечо Маркус. — У тебя все в порядке?
— Так точно, сэр!
Обычно невозмутимому лейтенанту хватило двух–трех секунд, чтобы полностью взять себя в руки. «У него даже голос не дрожит», — с легкой завистью подумал Маркус.
— Кто–нибудь еще ранен?
— Боюсь, что капрал Дентроп мертв, сэр, — ответил Фиц. — Больше никто из нас не пострадал.
— Ладно. — Маркус едва не отшвырнул прочь второй пистолет, но в последний момент спохватился, что тот заряжен. Тогда капитан осторожно опустил курок и повернулся к дверному проему. — Нужно будет отправить посыльных во все дежурные роты. Запереть все ворота, выставить кордон у наружной стены и…
— Нет, — прозвучал у него за спиной голос Януса.
— Что?! — набросился Маркус на полковника. — Со всем уважением, сэр, но это было покушение на убийство. И оно едва не увенчалось успехом. Нельзя же просто дать этому негодяю уйти…
— Солдаты не смогут его задержать, — сказал Янус. — И я предпочту не терять тех, кто попытается это сделать.
Маркусу хотелось заорать во все горло. В глубине души он до сих пор был потрясен невероятностью случившегося и пониманием того, что Янус явно знал что–то и не помышлял этим знанием делиться. Маркус едва сдерживался, чтобы не схватить полковника за грудки и трясти до тех пор, пока тот не объяснит, что, черт возьми, происходит. Годы, проведенные в жестких рамках армейского этикета, схлестнулись с разнузданным порывом чувств, и Маркус стиснул кулаки с такой силой, что костяшки пальцев побелели.
— Сэр, — услышал он напряженный голос Фица, — это еще не все. Нижний город горит.
— Горит?!
Эта весть остудила растущий гнев Маркуса, как ведро ледяной воды. Капитан достаточно долго прожил в Эш–Катарионе, чтобы проникнуться страхом, который жители столицы питали к пожарам. Построенный в основном из сухого дерева и глины, смешанной с камышом, город представлял собой идеальное огниво. Местные дома так тесно лепились друг к другу, что вспыхнувший огонь остановить было почти невозможно.
Запрет на применение огня в качестве оружия был единственным правилом, которое соблюдали все без исключения, даже уличные шайки. В большинстве своем хандараи обходились дома без свечей или ламп, а еду стряпали в выложенных камнем костровых ямах, так что опасность случайного возгорания была невелика. И все равно каждые два–три десятка лет целые кварталы Нижнего города выгорали дотла. Среди местных аристократов, живших за каменными стенами, которые служили действенной преградой огню, подобные происшествия именовались «алым цветением Эш–Катариона», и знатные горожане собирались на крышах домов, чтобы выпить и полюбоваться на красочное зрелище.
— Где горит? — быстро спросил Маркус. — Огонь сильный?
Пожарной службы как таковой в Хандаре не существовало, но, может быть, Первый колониальный сумеет что–то предпринять.
— Сильный, — ответил Фиц. — Наши часовые на стенах доложили, что на западной окраине города занялись почти одновременно четыре пожара. Ветра почти нет, но вы же знаете, как быстро в таких случаях распространяется огонь. Я отправил посыльных ко всем нашим патрулям в Нижнем городе.
— Хорошо. — Маркус повернулся к полковнику. — Сэр, четыре пожара одновременно — наверняка дело рук противника. Возможно, это прикрытие для мятежа, который…
К его изумлению, Янус улыбался. Не обычной своей улыбкой, которая возникала на крепко сжатых губах и тут же исчезала, а безудержной, почти безумной ухмылкой.
— Можете идти, лейтенант. Мы с капитаном скоро к вам присоединимся.
Взгляд Фица метнулся от полковника к Маркусу, и тот едва заметно кивнул. Лейтенант козырнул и погнал в коридор ошалелых солдат, в руках у которых до сих пор дымились мушкеты. Едва они скрылись из виду, Янус стремительно развернулся к Маркусу:
— Разве не ясно, капитан? Они еще здесь!
— Не понимаю, о чем вы.
— Имена! Когда мы нашли хранилище пустым, я решил было, что их вывезли из города еще несколько месяцев назад. При том что их могли спрятать в любом уголке Десола, нам пришлось бы
