— Верно сказано, сэр. — Бобби глянул на солдат, стоявших у нее за спиной. Пользуясь краткой передышкой, одни утоляли жажду из фляжек, другие обмахивали себя чем попало, спасаясь от жары. — Может, продолжим, сэр?
Винтер кивнула.
Вечером этого дня Бобби и Графф обучали Винтер игре в карты, традиционному солдатскому развлечению. В силу своей намеренной отчужденности Винтер до сих пор не познала этой премудрости. Когда она вскользь упомянула об этом, все выразили дружное изумление, и после этого уже ничего не оставалось, кроме как согласиться играть.
Пока в котлах готовился ужин, Графф позвал еще двух капралов, пару рядовых и сразу ударился в объяснения — настолько сложные, что из трех слов Винтер понимала в лучшем случае одно. К тому же изложение правил Графф перемежал затяжными экскурсами в тактические приемы, да к тому же игра, которую он выбрал, по числу исключений и особых случаев явно превосходила армейский устав.
— Ну вот, скажем, он выкладывает тройку, — разливался Графф, не замечая, что его подопечный в полном замешательстве. — Или две тройки, или две четверки, но ни в коем случае не две пятерки, потому что тогда он может собирать черепаху. Дальше твой ход — открываться, удваивать, играть или пасовать. Открываться лучше не стоит, потому что даже если ты выиграешь, то получишь только его ставку, а с тройкой против девятки это самое большее шестьдесят–сорок. Если решишь удваивать, то вам обоим тянуть еще по одной карте, а он рассчитывает хотя бы на короля, потому что тогда сможет попробовать сорвать банк, а тебе нужна бы скорее шестерка или семерка, но ни в коем случае не пятерка — не забывай про черепаху. Итак, скажем, ты удваиваешь. Вы оба делаете еще одну ставку…
Он взял из своей горки монет одну, бросил ее в котелок, затем проделал те же манипуляции со скромной горкой монет, лежавших перед Винтер. Она поймала взгляд Бобби, сидевшего напротив в тесном кружке игроков. Паренек пожал плечами и криво усмехнулся.
— Это что еще такое? — гулко громыхнуло вдруг над головой Винтер. — Азартные игры? Карис этого не одобрит, Святоша, ой не одобрит! Гляди–ка, стоило мне на полминуты упустить тебя из виду, и ты уже вовсю катишься по кривой дорожке!
Сердце Винтер застыло, и на мгновение она утратила способность дышать. Другие игроки не сводили с нее глаз, а потому она заставила себя повернуться лицом к тени, которая зловеще нависла за спиной.
— Сержант Дэвис, — напряженно проговорила Винтер.
Здоровяк хохотнул:
— Вечер добрый, сержант Игернгласс.
Он двинулся вдоль кружка игроков, ни на секунду не сводя черных глаз с лица Винтер. Бугай и Втык, маячившие позади сержанта, следовали за его великанской фигурой, точно верные псы. Оказавшись напротив Винтер, он протолкался вперед и уселся, скрестив ноги. Солдаты слева и справа торопливо подвинулись, чтобы освободить место.
— Я тут подумал — схожу–ка гляну, как поживает наш Святоша, — гулко сообщил сержант. — Наверняка ведь он вам рассказывал обо мне. Старина Дэвис и все такое прочее. Это ведь я научил его всему, что он знает.
— Добро пожаловать в седьмую роту, сержант Дэвис! — бойко воскликнул Бобби.
Дэвис словно и не услышал его.
— Ну, Святоша, и как же ты поживаешь?
Время как будто откатилось на неделю назад. Весь мир заполнился Дэвисом в сопровождении мерзко ухмылявшихся Бугая и Втыка. Больше года сержант был неотъемлемой частью жизни Винтер. За последние дни, избавившись от его постоянного гнета, она настолько ощутила свободу, что даже посмела приподняться с колен. И вот он снова явился, чтобы втоптать ее в грязь.
— Неплохо, — выдавила она вслух. — Вполне.
— Видели бы вы, что он устроил вчера! — выпалил Бобби со смехом, явно не чувствуя напряженности. — Лейтенант Д’Врие сказал нам…
— Да нам всем есть что порассказать забавного про нашего Святошу, — вкрадчиво проговорил Дэвис. — Помните, как–то все отправились в кабак и мы скинулись, чтобы купить ему шлюху?
— Уж я точно помню! — подхватил Втык. — Бог мой, до чего же красивая была девка! Стоит этак голенькая, в чем мать родила, открываем мы дверь в комнату Святоши, он глядит на меня, а я говорю: «На вот, приятель, пользуйся, это все для тебя!»
— И тут, — продолжил Втык, — Святоша говорит девке, чтоб пошла прочь. Столько стараний, и все впустую! А Бугай возьми да и скажи ему: «Чертовы мученики, Святоша, у тебя, что ли, члена нет?»
Дэвис лишь усмехнулся, не сказав ни слова. Винтер хорошо помнила, что случилось потом. Бугай, настолько пьяный, что едва стоял на ногах, с этими словами хотел сунуть руку ей между ног, видимо, для того чтобы подтвердить свою догадку. Когда Винтер шагнула в сторону, Втык схватил ее сзади. В завязавшейся стычке она лягнула Бугая в лицо и укусила Втыка за тыльную сторону ладони.
Правосудие вершил сержант. Он заявил, что не может допустить драк в роте и Винтер полагается получить воздаяние за причиненный ущерб — причем дважды. Чтобы все было по справедливости, он, сержант, займется этим сам. Первый удар — кулаком в лицо — едва не сломал Винтер нос; от второго — под дых — она скрючилась, и ее вытошнило на пол. Остальные смотрели на это и смеялись.
Помимо воли Винтер коснулась рукой лица — верней, того места на лице, где когда–то багровел огромный кровоподтек. Дэвис заметил этот жест, и ухмылка его стала шире.
— Ну как, сержант, может, потолкуем с глазу на глаз? — осведомился он. — По–мужски, так сказать. Помянем старые добрые времена.
Опасаясь любопытных взглядов своих подчиненных из седьмой роты, Винтер нервно кивнула. Дэвис и его спутники встали. Девушка повела их в сторону своей палатки, подальше от костров и котлов с ужином. Все четверо остановились в узком проходе между двух брезентовых стен.
— Сержант, — сказал Дэвис. — Ты — и вдруг сержант. Долбаные мученики, в какое дерьмо катится армия?
— Я этого не хотел, — проговорила Винтер. — Я говорил капитану…
— Я‑то думал, что посылаю тебя на геройскую смерть, — перебил Дэвис, — а капитан произвел тебя в сержанты. Как же ты этого добился, а?
— Верно, отсосал у капитана, — подсказал Втык.
— Ротик у Святоши и впрямь хорошенький, —
