— Благослови вас Бог, сэр, — проговорил он, сняв остроконечное артиллерийское кепи. Вакерсон был тощий как жердь, длинные жилистые руки покрыты следами старых пороховых ожогов. Волосы у него на макушке изрядно поредели, образовав некое подобие монашеской тонзуры, зато буйная борода и усы пребывали в целости и сохранности. Он носил на шее бронзовый двойной круг — символ церкви, нестерпимо сверкавший всякий раз, когда на него падало солнце.
— И вас, капитан, — торжественно отозвался Янус. — Размещайте орудия. Половину батареи на фланге и внешних промежутках. Центр оставьте мне.
— Есть, сэр! — отчеканил Пастор. — Как только осядет пыль, у нас будет превосходный сектор обстрела.
— Что касается обстрела, — сказал Янус, — вам нельзя открывать огонь до тех пор, пока не вступит в действие пехота. Зарядите двойной картечью и ждите моего приказа, вам ясно?
— Сэр? — Капитан нахмурился, но тут же перехватил выразительный взгляд полковника. — Так точно, сэр. Я за этим прослежу.
Янус кивнул и, когда артиллерист торопливо зашагал прочь, искоса поглядел на Маркуса. Тот изо всех старался сохранить безучастное выражение лица, но полковник, судя по всему, видел его насквозь.
— Не одобряете, капитан?
— Просто подумалось, сэр, что несколько выстрелов с пятисот ярдов могли бы снизить наступательный темп противника.
— Безусловно, могли бы… но этого ли мы хотим добиться? — Янус одарил его сдержанной усмешкой. — Доверьтесь мне, Маркус. Имейте терпение.
— Есть, сэр. — Капитан краем глаза заметил знакомую фигуру, пробиравшуюся к голове колонны. — С вашего разрешения, я отлучусь на минуту.
Мисс Алхундт оказалась на удивление неуклюжей наездницей, как и Маркус. Он направил Мидоу к ее низкорослой хандарайской лошадке и поехал рядом. Посланница Орланко была, как обычно, в коричневом жакете и брюках, туго заплетенная коса свернута и подколота на затылке. Стекла ее очков густо запорошила пыль, и женщина протирала их тыльной стороной ладони — без особого, впрочем, успеха.
— Мисс Алхундт, — сказал Маркус, — чем, собственно говоря, вы тут занимаетесь?
— Наблюдаю, — ответила она. — Его светлость направил меня сюда в качестве наблюдателя, и, дабы соответствовать этому назначению, я должна следить за происходящим, не так ли?
— Ну так ведите наблюдения в арьергарде. Передовая позиция — не лучшее место для… — Маркус едва не сказал «женщины», но вовремя почувствовал, что собеседницу такой довод вряд ли убедит, — для штатского.
— Из арьергарда ничего не разглядишь. Я не боюсь опасности, капитан.
— Это вам не театр! — отрезал Маркус. — Через несколько минут здесь будут гибнуть люди!
Женщина лишь кивнула, явно ничуть не впечатленная его словами.
— К тому же, — продолжал Маркус, — если враг прорвет наш строй…
— Мне будет безопаснее в арьергарде? — Мисс Алхундт красноречиво вскинула бровь. — Вряд ли, разве что вы полагаете, будто искупители пренебрегут возможностью разграбить обоз. По сути, близость передовой позиции гарантирует, что в случае нашего поражения я буду убита на месте, что для меня, честно говоря, гораздо предпочтительнее другого исхода.
— Но…
— Все в порядке, капитан, — прозвучал за спиной у него голос Януса. — Это я попросил мисс Алхундт присоединиться к нам.
Маркус развернулся в седле.
— Вы?!
— Конечно. — Полковник натянуто улыбнулся. — Мне не хотелось бы, чтобы Министерство информации сочло, будто я пытаюсь что–то утаить.
На лице мисс Алхундт отразилось упрямство, и она явно собралась возразить, но полковник опередил ее:
— Мисс Алхундт, вы ведь, полагаю, прибыли сюда прямиком из обоза?
Женщина кивнула, заметно смешавшись:
— Ну… да, а что?
— Не довелось ли вам, случайно, заметить, что поделывает его высочество принц Эксоптер?
Губы мисс Алхундт дрогнули.
— Насколько я помню — прячется. Едва нас атаковала кавалерия искупителей, он поспешил скрыться в своей огромной повозке и с тех пор не выходил оттуда.
— Понимаю. Жаль. — Янус искоса глянул на Маркуса. — Я, видите ли, пригласил и его высочество стать свидетелем того, что здесь произойдет. Думаю, зрелище будет крайне поучительное.
«Мне бы хоть половину его уверенности». Маркус оглянулся на колонну, в которой еще продолжалось построение. Пастор разместил орудия в промежутках между батальонами, и сейчас несколько его подчиненных отводили отряд на безопасное расстояние, а прочие приступили к заряжанию пушек. Картечный снаряд отчасти смахивал на жестяное ведро, сплющенное и запаянное с обоих концов, и, когда канонир забивал такой снаряд в дуло орудия, эта процедура сопровождалась металлическим дребезгом и лязгом.
Едва построение завершилось и полк замер в тишине, все взоры тотчас устремились на восток, где с каждой минутой росла туча пыли, катившаяся перед вражеским войском. Когда порыв ветра проделывал брешь в пыльной завесе, можно было даже разглядеть это войско — бурлящую черно–бурую массу, которая заполонила узкую равнину, от прибрежной полосы на севере до подножия южной гряды холмов.
Казалось, что хандарайской армии нет конца, — если, конечно, это и впрямь могло называться армией. По большому счету, подумал Маркус, вряд ли. Скорее уж это была именно толпа — ни отдельных частей, ни каких–либо признаков организации, попросту гигантское человеческое море, подгоняемое страстным желанием поскорей схватиться с врагом. То в одном, то в другом месте Маркус различал священников Искупления, с головы до пят облаченных в черное, — они шли, пятясь, лицом обратившись к своей пастве, чтобы и на ходу без помех произносить пламенные речи.
Солдаты Искупления при иных обстоятельствах могли вызвать разве что смех — столичные отбросы, бедолаги, обитавшие в перенаселенных трущобах Эш–Катариона, призванные в бой речами священников, сулившими воздаяние в этой жизни и щедрую награду в следующей. Вооружены они были тем, что попалось под руку. Помимо мечей и копий, редких мушкетов и короткостволок, мелькали мотыги, кирки и дубинки.
И, однако же, этих людей было очень много — двадцать тысяч, по данным разведки. Маркус не мог подсчитать, но казалось, что войско бесчисленно. Узкую, всего около мили между берегом моря и горами, равнинную полосу вокруг тракта полностью покрывали хандараи, словно туча саранчи. Атака их попросту затопит узкий ворданайский строй, а если центр и выстоит, фланги останутся уязвимыми для удара. Искупителям не составит труда обойти сбоку длинные шеренги синих мундиров и атаковать с тыла.
Маркус подумал, что было глупо покидать форт. Древние, сложенные
