Лиза вылетела из-за поворота, едва не сбила подругу с ног. И тут же ощутимо двинула ей кулаком по предплечью.
– Ты что творишь!? – завопила она. – Сашка, ты только что сыграла на стороне смерти. Ну зачем ты так? Я от тебя никак не ожидала. Скажи, пожалуйста, что ты это нечаянно сделала. Да? Опять полезла веяния руками хватать и не рассчитала. Давай попробуем исправить? Ну, сыграла ты и сыграла… Только человека жалко! Пойдем, пойдем, пока веяния не разлетелись.
– Лиза, Лиз, погоди. – Сашка вырвалась из цепких пальцев подруги. – Я не буду ничего менять. Я не случайно это сделала. Нарочно.
– Какое веяние? – спросила Лиза упавшим голосом.
– Надежду.
– Ой! – Подружка своим обычным жестом прижала ладони к щекам. – Ты уверена? Как оно выглядело?
– Как золотистое облако. Лиз, конечно, я уверена! Я его потрогала и все почувствовала. И прихлопнула.
Лиза затрясла головой. Когда она так делала в кофейном коридоре, находясь в облике глиняной фигурки, Саше все время становилось страшно, что от нее отвалятся какие-нибудь крошки. Когда подруга вновь заговорила, в голосе звучали слезы.
– Саш, зачем? Знаешь, как сейчас плохо человеку? Когда надежда есть, она почти не имеет значения. Но когда ее нет, то хоть караул кричи. И ведь кричат. Плачут, рыдают и по полу катаются, как от боли. Не жалко?
– Нет. И даже прикидываться не стану, что жалко. Помнишь, про Платона рассказывала? Так вот, пять минут назад история почти повторилась. И знаешь что? Я не хочу, чтобы меня какие-то девки били за проступок, который сами в своих тупых головах придумали. Да даже если бы и не придумали! Я не хочу, чтобы хоть кто-то меня бил. Или тебя. Или кого угодно другого. С какой, блин, стати?! Да меня ни мама, ни дед в жизни пальцем не тронули. Я вообще на свет родилась не для того, чтобы кто-то смел меня ранить и унижать. И тебя тоже мама не для того рожала. И если эти Кристины-Авроры пытаются причинить мне вред… Молчи, не возражай! Сломанные ребра и отбитые внутренности – это очень даже вред! Уж мне-то поверь! Так вот, если кто-то смеет мне вредить, поймает такую ответочку, что мало не покажется. Изо всех своих сил отвечу. И плевать мне, на какой стороне при этом сыграю. Вот пусть Кристинины помыслы к смерти повернутся. Ей не вредно поразмыслить… о высоком!
Закончила и кое-как перевела дух. От такого монолога, гневного, сбивчивого, а главное, от породивших его чувств, у нее немного поднялась температура. Руки задрожали и перед глазами заплясали не веяния, а банальные темные пятна.
Лиза помолчала, переваривая услышанное.
– Знаешь что, – сказала она наконец, – давай-ка я отведу тебя к наставникам сразу после школы. Я бы прямо сейчас тебя взяла в охапку и потащила. Но если пропущу контрольную, мне родители голову отвинтят. У тебя уроки когда закончатся?
– Я не пойду на них. У меня вроде нет контрольных, поэтому пойду домой. Не хочу вообще сейчас школе находиться. Вообще нигде находиться не хочу, кроме кофейного коридора.
Сашка смалодушничала и не сказала Лизе, что в коридор она нырнула прямо на глазах перепугавшихся девчонок и что ей придется хотя бы осмотреться и понять, насколько сумасшедшую панику они подняли. Ну, и придумать объяснение. Или хотя бы просто осмотреться, забрать сумку (в ней же ключи от квартиры!) и незаметно смотаться.
– Угу, поняла… Сашуль, у меня контрольная на втором уроке, перемена сейчас закончится…
– Я думала, уже закончилась.
– Ну, если ты с восьми учишься, то да. А мы с полдевятого начинаем. В общем, я на контрольную схожу, а потом смоюсь. Ты мне позвони, хорошо? И можешь сразу ко мне ехать. Или лучше встретимся в коридоре, я тебя вытащу через свой выход, а от меня до кофейни «Наставник» близко. Договорились? Продержишься совсем немного без глупостей? Лучше даже не домой иди, а в куда-нибудь в кафешку. Или просто погуляй со своим термосом. Или…
– Придумаю что-нибудь… Лиз… спасибо.
– Вот уж не за что!
– Есть за что. За то, что ты есть у меня!
– Взаимно! – Лиза, к которой почти вернулось обычное добродушно-стеснительное состояние духа, отсалютовала Саше знакомым кофейным прибамбасом. Трубочкой, из которой она ловко выдула коричное облако. Облако окутало ее, скрывая от Сашиных глаз, а когда рассеялось – рыже-глиняная кофейная ведьма исчезла.
Саша последовала ее примеру. Ну что ж, наставники так наставники. Может, кто-то поможет разобраться в происходящем с мыкарями и со Стасом, если уж на то пошло.
В школьном коридоре, к Сашиному удивлению, было пусто и тихо. Если бы девчонки развопились о ее исчезновении на их глазах, то тут бы сейчас носились учителя и охранники. Да еще и наверняка вызвали бы полицию. Почему-то Никитины сталкерши не стали поднимать шум. Ну ладно, не стали и прекрасно. Про них лучше забыть. Как-нибудь выцепить сумку из класса и… выйти, выйти отсюда. Такое ощущение, что воздух из школы откачали, дышать стало нечем, особенно в некогда безопасном тупичке в конце коридора.
Саша поплелась в класс, где проходил первый урок. И остановилась как вкопанная, не дойдя совсем немного. У окна напротив стоял Никита. А рядом с ним на подоконнике примостилась Сашина школьная сумка.
– Не прошло и тысячи лет, – выдохнул Никита, увидев Сашу. – Не знаю, где тебя носило и как ты удрала от этих трех психбольных. Но я подумал, что на уроки ты не вернешься. – С этими словами он протянул ей сумку, которую Саша молча приняла. – Саш, поговорим?
Ух, вот бы сейчас появился Амарго… пусть даже в своем «шоколадном» виде. Да, лучше всего в таком. И «поговорил» бы с Праворуким так, как это у парней принято.
– Обойдешься, – сообщила Саша, почувствовав, как на глазах предательски закипают слезы. – Тебе «поговорить», а мне потом в травме валяться? Засунь себе свои разговоры… поглубже. Чтобы они до меня не долетали. Нахлебалась я уже от таких, как ты! Спасибо, очень вкусно, но больше не хочу. Вот где ты у меня!
Саша провела рукой по горлу и прошествовала мимо него. Прочь, прочь отсюда. Куда-нибудь, где тихо и много воздуха.
Праворукий что-то говорил вслед, вроде бы даже пытался догонять. Безуспешно. Она и не подумала отозваться. Мимо охранника на входе прошла таким решительным шагом и с таким лицом, что он, позабыв про должностные инструкции, не остановил ее и не поинтересовался, куда это десятиклассницу Фербер понесло посреди второго урока.
Сашка шла и шла, допивая остывший
