Он раздавал пачки распечатанных презентационных слайдов. Вместо того чтобы разослать их заранее, чтобы другие могли ознакомиться с ними, он подробно комментировал их на заседании, порой тратя на каждый слайд до пяти минут. Присутствовавшим не оставалось ничего, кроме как слушать. Поскольку на заседания узкого Совета национальной безопасности обычно отводился 1 час 15 минут, иногда Тиллерсон был единственным, кому удавалось выступить. И безусловно, его голос был главным.
Тиллерсон хотел, чтобы все согласились с его взглядом на проблему, после чего вернулись и переработали всю стратегию.
Он пытался перезапустить межведомственный процесс, исходя из своих взглядов на то, что Соединенные Штаты должны делать на международной арене в отношении Ирана, Ирака, Ливана и «Хезболлы», Сирии, Китая, Северной Кореи и ИГИЛ.
На одних предлагаемое Тиллерсоном переосмысление стратегии производило впечатление, другие считали, что в его предложениях нет ничего нового. Тиллерсон настаивал на расширении экономической интеграции и помощи развивающимся странам, концентрации внимания на устранении ведущих к насилию факторов и более активном использовании дипломатии.
Чего зачастую не хватало, так это конкретного плана, четко определяющего сферы ответственности и подотчетность. Конечные цели были расплывчатыми или вообще не были сформулированы. В результате весь процесс затягивался на недели и даже на месяцы.
Как-то в конце июля Трамп возвращался из Бедминстера на небольшом самолете, который все равно гордо именовался «Бортом номер один». Он прошел в крошечную зону для персонала, где сидели Иванка, Джаред, Макмастер и Портер.
Ирак, Афганистан и Сирия — Соединенные Штаты завязли в этих трех зонах военных действий, как в болоте, нравоучительным тоном заявил президент и добавил, что ему надоело нести за них ответственность. «Мы тратим на эти страны громадные ресурсы, — продолжил он. — Мы должны просто объявить победу, закончить войну и вернуть наших военных домой».
Макмастер не мог поверить своим ушам. Трамп провел всего шесть месяцев на посту главнокомандующего, а уже был готов принять такие сверхважные решения!
Когда президент ушел, Джаред и Иванка не стали скрывать тревоги. Они сказали, что постараются помочь Макмастеру. Когда мы вернемся, предложили они, попробуйте вместе с Портером разработать новую стратегию, найти способ вывести часть войск и оставить основные. А мы поможем переубедить президента.
25 июля Макмастер снова попал президенту под горячую руку. Мне не нужны ваши союзники, сказал Трамп. Мне не нужны войска в Южной Корее. Макмастер попытался в очередной раз напомнить ему о том, что если Ким Чен Ын запустит свою баллистическую ракету, то с территории Южной Кореи американские военные смогут засечь ее через семь секунд, а с Аляски только через 15 минут, но это не помогло.
Выйдя из Овального кабинета, Макмастер столкнулся в колоннаде с Коном и Портером.
Макмастер сказал, что в 6:03 Трамп написал в Twitter: «Украинские усилия по саботажу кампании Трампа “тихо работали на продвижение Клинтон”. Где же расследование, Г. П. [генеральный прокурор]?»
Понятно, что это была российская пропаганда, сказал Макмастер. К такому выводу пришли Совет национальной безопасности и представители разведки. Президент где-то это услышал и повторил.
Макмастер сказал, что не знает, как долго еще сможет выдержать.
Позже в тот же день он принес в Овальный кабинет секретный приказ по Ливии.
Я не стану это подписывать, заявил Трамп. Соединенным Штатам нужна нефть. Генералы не знают, как зарабатываются деньги. Они не понимают, какими должны быть наши цели, и втягивают Соединенные Штаты в разные авантюры.
В конце рабочего дня, перед тем как президент поднимался в свою резиденцию, Портер вручал ему папку с информационными материалами, служебными записками и расписанием на следующий день.
Президент появлялся в Овальном кабинете в 10:00 или 11:00, а иногда в 11:30.
«Что у меня запланировано на сегодня?» — спрашивал он у Портера, словно тот не передавал ему никакой папки. Портер подозревал, что президент никогда в нее не заглядывал. Трамп считал интуицию своей сильной стороной. Он «чувствовал» ситуацию. Или обстановку. Или момент, как в ходе избирательной кампании.
Портер считал, что Трамп любит действовать спонтанно, полагаясь на свое внутреннее чутье. Он действовал так, словно чрезмерная подготовка и предварительный анализ вредили его способности к импровизации, так, словно наличие четкого плана лишало его шестого чувства.
Рабочий день президента обычно начинался с обсуждения того, что он увидел утром по телевизору, особенно на Fox News, или прочитал в газетах, которые он изучал гораздо внимательнее, чем можно было подумать.
В течение дня Трамп спрашивал мнение у всех, кто попадал в его поле зрения, — от членов кабинета до охранников. Это был своего рода краудсорсинг.
Однажды он спросил у Джонни Макэнти, своего 27-летнего телохранителя, следует ли Соединенным Штатам увеличить группу войск в Афганистане.
«Я в этом ничего не понимаю», — ответил Макэнти.
Когда Трамп осаждал похожими вопросами других сотрудников Западного крыла, те пытались уклониться от ответа: «Я думаю, вам лучше спросить у Г. Р., потому что он эксперт в этом».
«Нет, нет, нет, — настаивал Трамп, — я хочу знать ваше мнение».
«Я знаю только то, что читаю в газетах».
Президент не довольствовался таким ответом: «Нет, я хочу знать, что думаете вы».
Все президенты уделяют внимание связям с общественностью, но для Трампа главной аудиторией зачастую был он сам. Он сам давал оценки своей работе, в большинстве своем безудержно хвалебные. Буквально на все он смотрел через призму СМИ.
Работа Овального кабинета и Белого дома все больше превращалась из искусства заключать сделки в искусство разваливать сделки. Нередко развал происходил на глазах. И не было никакой возможности этого не видеть.
В международных делах все строится на личных отношениях, втолковывал Трамп тем, кому приходилось часто бывать в Овальном кабинете. «У меня отличные отношения с Си, — говорил он о председателе КНР. — У нас с ним полное взаимопонимание. Си любит меня. Когда я приехал в Пекин, Си выкатил красный ковер». В ноябре 2017 г.
