«Нам всем повезло, что единственной книгой, которую вы прочитали в своей жизни, была именно эта», — пошутил Грэм.
Трамп рассмеялся.
«Не для прессы, — сказал Трамп своим старшим советникам на “Борту номер один”, хотя в тот день, в пятницу 18 августа, там не было ни одного представителя СМИ. — Я только что уволил Бэннона. Слышали, что он сказал о Северной Корее? Что там нет военного решения? Ублюдок!»
Бэннон дал интервью Роберту Каттнеру, редактору либерального журнала American Prospect, где заявил, что воинственная риторика Трампа в адрес Северной Кореи и его угроза ответить «огнем и яростью» — не более чем блеф.
«Нет никакого военного решения [северокорейской проблемы], — сказал Бэннон. — Они нас сделали, — и добавил: — Пока кто-нибудь не придумает, как сделать так, чтобы 10 млн человек в Сеуле не погибли в первые же 30 минут от обычного оружия, я не понимаю, о чем тут можно говорить».
Трамп был недоволен, что Бэннон не смог уйти тихо; его тревожила перспектива затяжной словесной войны.
Вечером в понедельник 21 августа Трамп должен был представить новую стратегию США в Афганистане, выступая на военной базе в Форт-Майер, Вирджиния. Его речь транслировалась по общенациональным телеканалам. Это было важное событие — одно из первых официальных заявлений Трампа о новом политическом курсе перед широкой аудиторией.
«Мои инстинкты изначально подталкивали меня к уходу [из Афганистана], а обычно я предпочитаю полагаться на них», — сказал Трамп. Повторив три раза, что цель — «победить», он добавил: «Мы не будем говорить о численности войск или наших планах по дальнейшим военным действиям».
Новая стратегия позволила Трампу избежать ахиллесовой пяты Буша и Обамы. Острые дебаты вокруг войны в Афганистане отошли на задний план; афганская тема покинула первые страницы газет и новостные эфиры — о ней вспоминали только в связи с крупными актами насилия.
Джон Маккейн был доволен: «Я благодарю президента Трампа за то, что он сделал важный шаг в правильном направлении — принял новую стратегию в отношении Афганистана». Тим Кейн, сенатор-демократ и кандидат в вице-президенты в списке Клинтон, заявил, что США должны «позаботиться о том, чтобы Афганистан не стал рассадником террористов, которые могут вернуться и нанести нам удар».
Бэннон позвонил Стивену Миллеру. «О чем, черт возьми, была эта речь? — сказал он. — Он просто ходил вокруг да около».
На самом деле Трамп не ходил вокруг да около. Это была, с одной стороны, новая, но с другой — все та же стратегия Обамы. Главным возражением Бэннона было отсутствие реализма: «Нельзя, чтобы он все время твердил о победе. Там не будет победы».
Но Трамп не собирался отказываться от победной риторики. Он дал военным, Мэттису и Макмастеру, предостаточно. Военные сохранили лицо — им не пришлось признавать свое поражение.
На следующий день после выступления президента Тиллерсон нашел свой способ заявить, что победа недостижима. Выступая на пресс-конференции, он обратился к «Талибану» со словами: «Вы не одержите победу на поле боя. Возможно, и мы ее не одержим, но вам тоже не победить».
Это был тупик.
Глава 32
В августе, когда конгресс ушел на каникулы, Келли и Портер провели несколько недель в Бедминстере вместе с президентом. Новый глава аппарата считал, что в Белом доме царит полный бардак. Прибус и Бэннон были любителями. Но он привнесет порядок и дисциплину.
«Мы пытались это сделать, но не очень-то успешно», — сказал ему Портер. Он рассказал Келли обо всех попытках Прибуса навести порядок. Несколько месяцев назад Прибус собрал старших сотрудников — Макмастера, Кона, Бэннона, Конуэй и Портера — в Зале стратегических совещаний в здании Исполнительного управления.
«Нам нужна стратегия, — заявил Прибус. — Каковы наши приоритеты? Как их ранжировать?» Обстановка в зале была почти такой же, как в помещениях для сверхсекретных совещаний, — всюду стояли компьютеры и оборудование для видеоконференций, на стенах висели белые доски. Все принялись предлагать идеи, а Прибус записывал их на досках.
Ни одна из этих идей так и не была претворена в жизнь. Президент часто принимал решения, консультируясь с одним-двумя, в лучшем случае с тремя людьми. Формализованного процесса принятия и координации решений не существовало. Хаос и беспорядок были недостаточно сильными словами, чтобы описать происходящее. Это была полная анархия. У Трампа внезапно появлялась какая-то идея, и он заявлял: «Я хочу это подписать». Портеру приходилось объяснять, что, хотя президент действительно обладает широкими полномочиями, в частности по изданию указов, эти полномочия зачастую ограничены законом. Трамп не понимал, как функционирует правительство. Время от времени он принимался самостоятельно составлять или надиктовывать указы. Портер продолжал использовать тактики, которые показали себя наиболее эффективными еще при Прибусе, — затягивать и медлить, ссылаться на юридические препятствия и иногда красть проекты документов со стола президента.
Портер, по его собственным словам, «вопил как резаный о необходимости процесса» каждый день на протяжении нескольких месяцев. Необходимо железно контролировать все, что подписывает и приказывает президент, или хотя бы обеспечить частичный контроль.
Келли и Портер разослали 21 августа две служебные записки всем членам кабинета министров и старшим сотрудникам Белого дома: «Все документы, предназначенные для президента и исходящие от него, должны передаваться главе секретариата Белого дома [Портеру]». Каждый листок бумаги, включая все меморандумы о принятии решения, служебные записки, пресс-релизы и даже газетные статьи, должен проходить через Портера.
Подготовка указов должна «занимать не менее двух недель» и включать обязательную экспертизу юрисконсультом Белого дома и юрисконсультской службой министерства юстиции, которая предоставляла Белому дому официальные толкования.
«Все документы, выходящие из Овального кабинета, должны представляться главе секретариата… в соответствии с законом о президентских документах».
Вторая служебная записка гласила (в оригинале текст подчеркнут): «Решения не являются окончательными и, следовательно, не подлежат исполнению до тех пор, пока глава секретариата не подошьет в дело проверенную резолюцию, подписанную президентом». Это распространялось на все новые политические инициативы, включая «бюджет, здравоохранение, торговлю», и все виды правительственной деятельности, включая «дипломатические, разведывательные и военные операции».
«Решение, принятое
