Трамп взорвался. Это вы создали такую ситуацию, гневно обрушился он на генералов. Это полная катастрофа. Вы заварили кашу в Афганистане. Вы сами создали проблемы. Вы умные парни, но я должен сказать вам, что проблемы идут от вас. Вместо того чтобы взять и решить их, вы делаете только хуже.
И теперь, продолжил он, вторя Сешнсу, вы хотите послать туда дополнительные войска. Но я не верю, что там можно чего-то добиться, я был против этого с самого начала.
Он скрестил на груди руки. «Я хочу уйти оттуда, — сказал он. — А вы пытаетесь убедить меня, что нужно увязнуть еще больше».
Мэттис, который был одной из ключевых фигур в принятии решения по Афганистану, сохранял спокойствие. Он не любил конфронтацию, предпочитая использовать подход «меньше — значит больше».
Я согласен с тем, что вы говорите, сказал он Трампу, интуиция вас не подводит. Но новый подход — снять введенные Обамой искусственные временные рамки и ограничения по тактическим военным операциям для американских войск — может сработать. Уход США из Афганистана может ускорить крах афганского государства. Это создаст вакуум власти, и тогда ничто не помешает «Аль-Каиде» превратить страну в очаг международного терроризма. Новая террористическая атака, особенно крупная, исходящая из Афганистана, будет иметь катастрофические последствия.
Он считал, что уход способен спровоцировать очередную активизацию ИГИЛ, которая уже присутствовала в Афганистане.
То, что произошло в Ираке при Обаме — появление и расцвет ИГИЛ, — может повториться при вас в Афганистане, сказал Мэттис Трампу. Это было одним из самых резких заявлений. Мало кто из присутствовавших помнил, когда Мэттис решался на такие выпады.
«Вы все талдычите, что я должен это сделать, — неохотно сказал Трамп. — И наверное, мы это сделаем, но я все же считаю, что вы ошибаетесь. Я не понимаю, зачем это нужно. Мы ничего от этого не выиграли. Мы потратили триллионы, — преувеличил он, — и потеряли столько жизней». Так или иначе, он признал, что США не могут просто взять и уйти, оставив Афганистан в полном распоряжении «Аль-Каиды», Ирана и прочих террористов.
После заседания Сешнс позвонил Бэннону. «Он закусил удила», — сообщил Сешнс, словно говорил о вышедшей из-под повиновения скаковой лошади.
«Кто?» — спросил Бэннон.
«Ваш парень, Помпео».
«Что вы имеете в виду?»
«Это была худшая продажа, которую я когда-либо видел», — сказал Сешнс. Они с Келлогом сделали все возможное. «Я выложился по полной. Келлог был превосходен. Даже Макмастер выступил намного лучше, чем обычно, потому что вас не было рядом. После встречи президент сказал, что наше с Келлогом предложение было лучшим. Но было очевидно, что президент искал средний вариант, компромисс».
«И насколько плохо выглядел Помпео?»
«Было видно, что он не с нами».
«Как такое возможно?»
Бэннон позвонил Помпео: «Что, черт возьми, случилось? Мы устроили весь этот цирк для того, чтобы вы пришли и протолкнули свое предложение».
«Есть пределы того, как далеко я могу завести свою организацию, — сказал Помпео, имея в виду ЦРУ. — У меня есть и другие сражения, которые мне нужно выиграть».
Помпео передал, что говорили ему старшие чины в Лэнгли: что ты делаешь? У тебя отличный послужной список, и Трампу нравится твой стиль. Ты на подъеме. Тебя ведь заставят отвечать за все это.
Один человек в Лэнгли сказал ему: «Мы убили 10 лет в Вашингтоне на то, чтобы оградить себя от ответственности за Афганистан. Зачем лезть в петлю добровольно? Мы не добровольческая организация. Не думай о Бэнноне. Он клоун. У него не все в порядке с головой. Это Пентагон пытается заманить нас в ловушку, потому что они тоже хотят умыть руки».
Помпео описал позицию ЦРУ : «У нас нет аппарата, чтобы взять на себя командование. Это должны делать сухопутные силы. Вы говорите, что это должны быть совместные усилия. Но у нас нет таких ресурсов. У нас нет опыта операций в таких масштабах, о которых вы говорите. Мы не хотим брать на себя ответственность за Афганистан. Вы бы хотели взять эту ответственность на себя? Потому что мы там не победим. Вы понимаете, что мы там не можем победить?» И это будет большой проблемой, поскольку Трамп постоянно твердит: «Почему мы не побеждаем? Почему они [«Талибан»] продолжают взрывать наших парней?»
Бэннон переговорил с Трампом по телефону. «Ты знаешь мою позицию, — сказал он. — Я надеюсь, что ты в конце концов выберешь компромиссный вариант».
«Ты просто не знаешь всего, — ответил Трамп. — Они придумали новую стратегию, с которой мы победим».
На заседании Совета национальной безопасности 18 августа Трамп одобрил предложенную Макмастером четырехкомпонентную стратегию, которая затем была изложена в 60-страничном стратегическом меморандуме, подписанном Макмастером 21 августа. Четыре компонента означали: укрепление — «поставку техники и обучение, но при условии проведения реформ»; переориентирование — «целенаправленное финансирование подконтрольных афганскому правительству областей и принятие решений по спорным территориям в зависимости от конкретной ситуации»; гармонизацию — «попытку сделать афганское правительство открытым, проведение выборов и работу с местной элитой»; и регионализацию — «работу с региональными игроками».
В меморандуме говорилось, что на заседании Совета национальной безопасности была определена новая цель по Афганистану — «переформатировать среду в плане безопасности» для максимального ограничения возможностей «Талибана» для конфронтации и «побуждения его к политическому урегулированию и, как следствие, к уменьшению насилия и отказу от поддержки террористов».
Трамп разрешил Мэттису называть «Талибан» и базирующуюся в Пакистане группировку «Сеть Хаккани» враждебными силами.
Где-то в середине 19-страничного раздела, посвященного комплексной стратегии, были погребены две ключевые оценки: «В Афганистане с большой вероятностью сохранится тупиковая ситуация» и «“Талибан”, скорее всего, продолжит усиливать свои позиции».
С учетом скрытого по устоявшейся традиции подлинного смысла меморандума подписанный Макмастером документ гласил: «Победа недостижима».
«Вы первый человек, кому я позвонил, — сообщил Трамп Грэму. — Я только что встречался со своими генералами. Я решил их поддержать».
«Замечательно, г-н президент. Пожалуй, это лучшее, что мог бы сделать любой президент в этой ситуации».
«Это было трудным
