— Девушку зовут мисс Сэндз, она хронологист в Североамериканском палеонтологическом обществе, а заодно снабженец. Ее имя Элейн, но все зовут ее Сэнди… ну, почти все. Для меня она мисс Сэндз… Следит, чтобы мы ничего не забыли, и перед стартом определяет координаты цели: сначала — время с помощью радиоуглеродного ретроскопа, потом наводит на место времяскопом. А затем она и ее ассистент, Питер Филдз, бдят, чтобы прийти на помощь, если хронографист пошлет назад жестянку куриного супа — это своего рода сигнал бедствия. Видишь ли, у нас в Америке курица традиционно служит символом страха.
— Вы ее любите, мистер Карпентер?
— Полюбил с первого взгляда.
— И что она сказала?
— Ну, вообще-то, я ей не признавался. Так и не решился. Видишь ли, мисс Сэндз — это не простая девушка, не такая, как все… а я всего лишь один из голографистов, с которыми она связана по работе. Такое чувство, будто и не замечает меня, не больше, чем какую-нибудь мебель. Здрасте, до свиданья, вот и все разговоры, да и то не взглянет. Понимаешь, к такой девушке нельзя просто так подвалить и сказать «Я тебя люблю». Ее боготворят издали и смиренно ждут, пока она смилостивится и заметит твое существование. Могу себе представить, что она ответит, если я признаюсь в любви!
— За спрос денег не берут…
Карпентер покачал головой:
— У меня не хватит духа. Да и с какой стати мне ждать ответных чувств? Я всего лишь простой водитель. Зачем я ей?
— Как это, зачем? Видите ли, мистер Карпентер, меня пока не десентиментализировали, и я понимаю, о чем речь. Если вы любите по-настоящему, какое у нее право ожидать чего-то еще?
— В жизни так не бывает. Вы, марсиане, совершенно правы. Лучше, когда брак имеет деловую основу, даже если особой любви нет. Любить можно сколько угодно, но если двоих ничего больше вместе не удерживает, все развалится.
— Мне кажется, это не аргумент, мистер Карпентер, водители вроде вас наверняка хорошо зарабатывают.
— А мне кажется, одному молодому человеку давно пора спать.
— Но я не устал.
— Еще как устал! Уснешь, стоит только глаза закрыть.
Скип неохотно поднялся на ноги.
— Что говорят на Земле будущего, когда ложатся спать?
— «Спокойной ночи». А утром, как встанешь и кого-то увидишь, — «с добрым утром».
— Спокойной ночи, мистер Карпентер.
— Спокойной ночи, Скип.
Мальчик пошел к лежанке из веток, разулся и скользнул под одеяло. Почти сразу послышалось его сонное посапывание, к которому вскоре присоединилась Дейдре. Похоже, она все слышала.
Одеяло сползло, Карпентер подошел и натянул его повыше. Дейдре повернулась на бок, и ее золотистые, словно лютики, волосы окрасились отсветами костра. Есть ли на Марсе усеянные лютиками луга, как на Земле будущего?
Скорее всего, есть, и солнце так же поднимается над марсианским горизонтом, сверкая в бриллиантовых каплях росы.
Карпентер и сам устал, но сомневался, что сможет заснуть. Он проверил угасающий огонь и всмотрелся в темноту за пределами защитного поля. Огромный хищник уже ушел, уступив сцену доисторическим созданиям помельче. Вот промелькнули несколько струтиомимов, похожих на страусов, из рощицы гинкго показался смутный силуэт анкилозавра. С шелестом шныряли насекомоядные. Прибывающая луна высоко в небе выглядела непривычно — наверное, потому, что ее лик еще не испятнало столько кратеров.
Перед глазами вместо луны вдруг возник костер, а у костра — девочка с мальчиком, которые жарят зефирки над догорающими углями. И почему было не жениться, не завести детей? Ведь на Карпентера поглядывало немало красивых девушек. Зачем прошел мимо? Чтобы в тридцать два безнадежно влюбиться в неприступную богиню, которая его даже не замечает? Разве холостяцкая свобода чем-то лучше счастья любить и быть любимым? Неужто одинокая комната в гостинице — это крепость, достойная настоящего мужчины, а выпивка в полутемных барах в компании доступных девиц, которых наутро уже не помнишь — это предел желаний после трудов дневных?
Столько всего перепробовано: подвизался в любительском боксе, валил лес, карабкался на горы Тибета — не на Эверест, но почти. Несколько лет прослужил в торговом флоте, потом устроился на сталелитейный завод, а в итоге закончил голографистом в службе времени.
Из двух стаканов, пустого и полного, он выбрал пустой.
Хотя, в конце концов, не такой уж пустой — прошлое подарило сокровище, отброшенное в будущем за ненадобностью, — детей, девочку и мальчика.
Опустилась ночная прохлада. Заглянув в кабину трицератанка, Карпентер достал из чехла на дверце карманный бластер и сунул за пояс. Подбросив в огонь хвороста, улегся и положил оружие рядом. Потом завел внутренний будильник, чтобы проснуться с первыми лучами солнца. Едва ли похитители выследили ящероход, и все же при свете дня фальшивый выступ в основании скал будет смотреться ненатурально. Первым делом надо найти детишкам укрытие понадежнее, а там уже решать, что с ними делать.
Он лежал и слушал, как трещит ожившее пламя, отбрасывая бледные отблески на лица детей. На уступе скалы в нескольких футах светился золотом взгляд ящерки. Издали донесся низкий рев динозавра. Рядом на постелях из веток тихо посапывали двое детей.
На заре он проснулся. Костер уже погас, но разводить заново было некогда. Карпентер занес три чашки и чайник в кухонный отсек и вымыл, потом снова заварил какао. С утреца пойдет. Позже, когда найдется более безопасное место, ребята получат шикарный завтрак.
Налив какао в свою чашку, он оставил ее в кабине, а две другие и чайник вынес наружу. Дети крепко спали.
— Подъем, ребятки… Пора в путь-дорогу!..
Дорога оказалась недолгой. По сути, даже не тронулись в путь. Карпентер ошибся дважды: вернув бластер в чехол на дверце и убрав силовой щит, чтобы дать батареям возможность подзарядиться. Едва он покончил с какао и спрыгнул на землю, из рощи гинкго появились трое людей. Расположились они грамотно: один слева, другой справа, третий — прямо напротив. Длинные стволы трех серебристых ружей были направлены Карпентеру в грудь.
ГЛАВА 4
Бандит посередине оказался женщиной. Рослая, подтянутая, с жестким красивым лицом. Примерно тех же лет, что и Карпентер. Черные волосы падают на плечи, на правой щеке — багровый шрам.
Двое угрюмых бородатых мужчин по сторонам были того же возраста. Один худой и жилистый, другой — великан с обезьяньей физиономией. Он улыбался, обнажив крупные торчащие зубы.
Длинные, грязного цвета волосы обоих давно не знали расчески. На всех троих — перепачканные в глине комбинезоны и башмаки.
Карпентер нащупал на указательном пальце перстень связи и нажал на крошечный квадратный выступ. Сэм как раз стоял мордой к равнине. Он тотчас рванул прочь от утесов, заставив женщину отпрыгнуть с дороги. Он набрал скорость так резко, что раскрытая дверца
