Агарта[106] – столица царя мира, о ней повествует знаменитая оккультная легенда, упомянутая в «Маятнике Фуко». И тут я понял: все просто, регистрируясь в электронной почте, можно взять любое имя, в том числе имя писателя, которого ты читал, кто-нибудь вполне может назваться Данте Алигьери. Охваченный ревностью и подозрением, что Данте обогнал меня по популярности, набираю его имя. Результат: пятьдесят пять адресов, в том числе [email protected], [email protected], [email protected], [email protected], [email protected], [email protected].
Тогда я стал вспоминать, кто из современных авторов способен вызвать безумие, – разумеется, в голову пришел Салман Рушди. Обнаружились тридцать шесть адресов, среди которых не только банальные [email protected], [email protected], [email protected], но и куда более зловещие [email protected], [email protected], [email protected], [email protected], [email protected] – таким я бы писать побоялся. Но дело не столько в странных адресах, сколько в тех, которые выглядят вполне нормально. Никто не ожидает, что Данте ответит на электронную почту, но сколько наивных людей попытается связаться с [email protected] и, возможно, даже получит ответ, бросающий на писателя тень? Выход один: не доверять адресам e-mail. А значит, интернет-услуга, которая могла быть чрезвычайно полезной, утрачивает всякий смысл – представьте себе, что кто угодно залезает в телефонную книгу и, шутки ради, переписывает номер Бертинотти на имя Берлускони или закрепляет за знаменитой стриптизершей адрес Витторио Мессори[107].
Принцип недоверия – нечто само собой разумеющееся для всякого, кто решается попробовать чат: сегодня всем известно, что романтичный юноша может состоять в любовной переписке с некой Гретой Гарбо (на самом деле – с сержантом в отставке). Теперь этот принцип официально признан после недавнего случая с вирусом I Love You. Нельзя доверять не только всякому письму, точный отправитель которого неизвестен, но и письмам наших обычных корреспондентов, поскольку вирус мог отправить нам от их имени убийственное послание.
Газету, в которой по определению публикуют только ложные новости, вряд ли купят (разве что шутки ради). Мы не станем платить за железнодорожное расписание, из-за которого пропустим поезд на Баттипалью, а вместо этого приедем в Випитено[108]. Газеты и железнодорожные расписания подписывают с пользователями негласный договор о правдивости, который нельзя нарушить, не нарушив все прочие общественные договоры. Что же произойдет, если среди пользователей главного средства коммуникации нового тысячелетия не объявить о заключении подобного договора и не заставить его соблюдать?
2000Как выбрать президента
First good news. Как я уже писал в прошлом номере L’Espresso, зайдя в интернете на сайт www.poste.it, можно зарегистрироваться и отправлять с компьютера письма и телеграммы. Почта их распечатает и доставит по указанному адресу (стоимость доставки письма – 1700 лир), при этом письмо не будет долго ехать на поезде и томиться на станциях. Молодец, Почта Италии (даже не верится, что я это говорю)!
Now bad news. Разумеется, она связана с историей выборов в Америке, где механизм подсчета голосов уступил по эффективности Почте Италии. А ведь выход был, его подсказал великий Айзек Азимов в рассказе «Выборы»[109], написанном в шестидесятые годы (в Италии рассказ вышел в журнале Galaxy[110] в декабре 1962 года под названием «Право голоса»). Кратко перескажу сюжет: в тогда еще далеком 2008 году американцы вдруг осознают, что на самом деле выбирают одного из двух кандидатов – настолько похожих, что предпочтения электората распределяются почти fifty-fifty. К тому же опросы общественного мнения, которые проводят мощные компьютеры, способны учесть все переменные величины и почти с математической точностью предсказать окончательный результат. Чтобы принять научно обоснованное решение, огромному компьютеру Мультивак (по тогдашним представлениям, он достигал полумили в длину и был в три этажа высотой – здесь прогресс научная фантастика не предусмотрела) остается учесть «не поддающееся выведению умонастроение личности».
Но поскольку из рассказа понятно, что в развитой цивилизованной стране один человеческий ум приравнивается к другому, Мультиваку достаточно попросить одного-единственного избирателя пройти несколько испытаний. Таким образом, во время ежегодных выборов ЭВМ определяет один из штатов, а в нем – одного гражданина, который становится Избирателем. Исходя из его взглядов и настроений, выбирают президента США. Даже выборы теперь называются по имени единственного Избирателя: Выборы Маккомбера, Выборы Маллера и так далее.
Азимов ярко описывает напряжение, охватывающее семью гражданина, которому предстоит проголосовать (зато у него есть шанс прославиться, подписать выгодные рекламные контракты и сделать карьеру, подобно участнику реалити-шоу «Большой Брат»). Забавно, что внучка, которой дедушка рассказывает, что раньше голосовали все, страшно удивляется: она не может взять в толк, как же обеспечивают демократию, если в голосовании принимают участие миллионы избирателей, ведь вероятность ошибки каждого из них куда выше, чем у Мультивака.
Еще Жан-Жак Руссо полагал, что прямая демократия возможна лишь в крохотном государстве, где все знакомы друг с другом и могут собраться вместе. Впрочем, представительная демократия, при которой народ избирает своих представителей раз в четыре-пять лет, сегодня также переживает кризис. В массовом обществе, где преобладает электронная коммуникация, мнения настолько нивелируются, что предложения разных кандидатов почти не отличаются друг от друга. Кандидатов избирает не народ, а партийная номенклатура, а народу (в лучшем случае) остается выбор между двумя людьми (которых уже выбрали другие) – похожими как две капли воды. Это напоминает советскую систему, разве что советская номенклатура выбирала единственного кандидата, за которого и голосовали избиратели. Предложи советская власть не одного, а двух кандидатов, Советский Союз уподобился бы американской демократии.
Конечно, мне известно, что в демократическом обществе, несмотря на бессмысленный ритуал выборов, власти находятся под контролем печати, групп давления и общественного мнения. Но ведь все это возможно и в рамках системы, которую предложил Азимов.
2000Хакер – неотъемлемая часть системы
Не стоит удивляться недавним атакам в интернете, принявшим планетарный масштаб. Известно, что чем совершеннее технология, тем она уязвимее. Справиться с угонщиком в эпоху винтовых самолетов, когда кабина пилота герметично не закрывалась, не составляло труда: открываешь дверцу и выталкиваешь угонщика наружу. На выполняющем межконтинентальный полет реактивном самолете даже сумасшедший с пугачом заставляет всех дрожать от страха.
Скорее, проблема в ускорении технологического развития. Прошли десятилетия с тех пор, как братья Райт впервые поднялись в воздух, прежде чем Блерио, фон Рихтгофен, Баракка, Линдберг и Бальбо[111] приспособились к дальнейшим техническим усовершенствованиям самолетов. Мой нынешний автомобиль способен на такое, о чем старый Fiat 600, за рулем которого я получил права, и не мечтал, но, сядь я сразу за руль своей
