«Все! Пощупали, и хватит, – гаденько заметила Интуиция. – А то распустила руки, понимаешь!»
Нет-нет-нет… Еще немножечко… Еще чуть-чуть…
«Вообще-то, губы нужно пробовать! – вздохнула Интуиция. – Так ничего не поймешь!»
Зачем же ты мне такие вещи подсказываешь?
Я осторожно встала на цыпочки, чувствуя, как меня обнимают и придерживают, а потом очень нежно прикоснулась губами к чужим губам. Едва-едва, словно не решаясь… Мое дыхание сбилось, а я запечатлела самый скромный поцелуй из всех имеющихся в моем арсенале. В момент прикосновения губ по моему телу пробежала сладкая изморозь. Да… Коленки чуть не прогнулись, а в мучительной и коварной тишине меня пытало гулкими встревоженными ударами собственное сердце. И я понимаю, что успокоит его.
«И все?!!» – жалобно заметила Интуиция. «А ты что хотела? Чтобы он навсегда запомнил и иногда с ужасом вспоминал голодного и слюнявого удава с нежным женским именем Даша?» – фыркнула я, ожидая ответа на мой «порыв и прорыв». Раз… Два… Три… Три? Точно три? Ты уснул там что ли? Я тут изо всех сил стараюсь? Ку-ку! Абонент – не абонент? Черт побери, где ответ? Ау! Хоть какая-нибудь реакция будет?
«Жду своего поцелуя! Он пропал без вести одной темной ночью…», – я всхлипываю, сидя на диванчике передачи «Жди меня» и прижимая платок к морщинистому лицу лет эдак через сорок. «Может, до него на радостях не доходит?» – предположила Интуиция. «Не доходят только посылки по Почте России! Все до него прекрасно доходит!» – занервничала я. У судьбы уже заканчивались стройматериалы для возведения воздушных замков. Ладно… кхе-кхе… Как-то странно получилось… Простите, извините, погорячилась… Поняла, каюсь. Глупое положение. Все, больше не буду… Не хочешь, как хочешь… Хм… Я даже не настаиваю… Я… эм… просто предложила… Мое дело предложить, ваше дело отказаться… Ничего страшного, я могу даже вытереть, если вам мешает…
Я с тяжелым вздохом стала осторожно вытирать с чужих губ следы своего преступления против собственной гордости. Уголки чужого рта дрогнули в легкой улыбке. Он что? Издевается? Кончик моего пальца поцеловали, снова улыбнувшись.
Понятно! Кто не успел, тот бежит за автобусом, поскольку мне уже далеко не шестнадцать! Меня сжали чуть-чуть сильней, не давая мне улизнуть. «Пять! Четыре! Три! Два!» – начала я мысленный обратный отсчет, задыхаясь собственным сердцем. – Два… Два… Так, три уже было? Хм… Тогда два! Пока еще два… Все, один! До свидания!»
– Подурачились и хватит! Иди, прячься, – заметила я голосом озабоченной домохозяйки. – А я пока посмотрю, что можно сделать с твоим плащом! Учти, в доме сыро, поэтому сохнуть будет долго! Если сильно стесняешься, я тебе могу шторку выдать! Будешь в ней сидеть! Есть с красивой бахромой, есть с рюшами!
Я почувствовала, как вместо ответа меня дразнят моим же поцелуем.
– Тебе какую шторку? У меня есть красная, есть зеленая, но зеленая – короткая! Предупреждаю сра… – будничным голосом продолжила я, но тут же осеклась, понимая, что доигралась.
Та-а-ак! Не надо… Я не… Зачем ты так со мной? «Доживешь до утра – маякни!» – прокашлялась Интуиция. Так нельзя целовать. Нель… зя… Я так не разрешала меня цело…
«Если бы голубки на статуэтке целовались именно так, то детки спрашивали бы, почему птичка птичку кушает?» – усмехнулась Интуиция, пока я задыхалась, вплетая пальцы в чужие волосы и подаваясь вперед.
– Мне очень… интересно, – услышала я шепот, который прерывался дыханием. – Какое будущее… у этого… платья?
– У него большое и светлое будущее! – вздохнула я, шепча прямо в поцелуе, пока на мне с хрустом разрывали застежки лифа. – Когда-нибудь оно дослужится до половой тряпки! Пойдет, так сказать, на повышение! Думаю, что… могу предсказать будущее… для твоей… одежды… У нее тоже очень грустная… Так, где тут следующая пуговка? Судьба… Эм… Почему-то в будущем я вижу… хм… диван… стол… кровать… Я вообще очень много чего вижу… И вполне вероятно… лестницу…
Так! Кто тут говорил, что я не могу видеть будущее? Ложь, клевета и провокация! Еще как могу! Особенно сейчас! Да! Я действительно могу предсказывать ближайшие события! С точностью до… рассвета.
Глава 17. Изменница
Ты только что сильно обидел меня своим успехом!
Опухшему бледному лохматому безобразию в моем лице вставать с утра не хотелось категорически. Почему-то мое слегка смущенное воображение рисовало сладкие картины о том, как в порыве душевной щедрости мне готовят кружку ароматного кофе. Я даже потянула носом воздух, чтобы уловить этот ни с чем несравнимый уютный запах. «А вдруг он в тебе души не чает?» – зевнула Интуиция. «Чай, кстати, тоже был бы очень кстати!» – оживилась я, стекая с мятой постели. Что ж так спина болит? «Говорила я тебе, иди на фитнес!» – вздохнула Интуиция, глядя на опустевшую подушку по соседству. «Говорила я тебе, иди на…» – зевнула я, понимая, что в последний раз меня так ломало после того, как я сажала с родителями картошку. Согласна, процесс был не таким увлекательным, и особого удовольствия от картошки я не получила, но сходство последствий заставляло меня задумываться. «И посадил картошечку по самый стебелек!» – мурлыкала Интуиция на мотив «В лесу родилась елочка», пока я пыталась вернуть мутному взгляду некую осмысленность. Дверь внизу открылась, заставив меня насторожиться.
– Импэра! Где ты, любовь всей моей жизни? – услышала я, быстро натягивая домашнее платье.
«А вот и муж пришел!» – ехидно заметила Интуиция. «Сплюнь!» – прокашлялась я, зевая, как удав. С таким любовником, муж сам с удовольствием посидит в шкафу. Или тут же вспомнит, что мусор не вынесен, хлеб не куплен, да и вообще долгие прогулки на свежем воздухе полезны для здоровья!»
Те, кто наивно полагает, что женщина всегда должна порхать бабочкой, правы, если учесть, то иногда даже самая прекрасная бабочка временами бывает жирной, прожорливой, ленивой и лохматой гусеницей, прямо как я сейчас. И не важно, кто она по жизни: алчная и очень распространенная капустница, робкая серая моль, вечно кислая лимонница, суровая адмиральша или скандальная крапивница, в какой-то момент ее рука протянется к дешевой краске для волос, и она превратится в бабушку махагон… тьфу ты!.. бабочку махаон. «Вот мы стали на год взрослее!» – вздохнула Интуиция, понимая, что каждый прожитый год приближает неумолимую старость.
Сползая по ступенькам ленивой гусеницей, глядя на отломанные перила, я вздохнула, слегка покраснев. В кресле по-хозяйски расположился лорд Бастиан собственной персоной, положив ноги на уже прилично расшатанный стол. Стол под его дорогими сапогами покачнулся на кривых золотых ножках, выдав знакомый скрип, и заставил меня мучительно покраснеть. Отломанная ручка дивана валялась на полу, вынуждая меня скорбно опустить глаза. Раритетная мебель рассыпалась на ходу.
– Прими мои глубочайшие соболезнования, Импэра! – нарочито
