– Оставайтесь здесь и просите политического убежища! – предложила я, кашляя от пыли занавесок и пытаясь открыть рассохшееся окно. Судьба, ты не сильно надеешься, что я сумею спуститься по отвесной стене, потом по отвесной скале, а потом ласточкой нырнуть в ров цвета молочного шоколада? Так вот. И не надейся.
В последний раз я так разговаривала со свидетелями кого-то там, которые решили, что мне, одинокой пенсионерке, судя по облезлой двери, осталось совсем немного. Из всего сказанного я усвоила одно: чтобы спасти душу, нужно пожертвовать уши. А уши мне было жаль.
– А сколько лет вашему королю? – поинтересовалась я, пытаясь найти хотя бы какой-то намек на потайную дверь. «Седина – в висок, сыплется песок, зубы из стакана, выходи за старикана! Картина маслом «Неравный брак!» – Интуиция посмотрела на меня взглядом самодовольного престарелого жениха, как бы намекая, что для него уже размылась тонкая грань между оргазмом и маразмом.
– Импэра, по традиции Флармера мы не имеем права называть возраст короля! Мы вообще никогда не называем свой возраст! Как гласит поверье, если скажешь, сколько тебе лет, бог смерти может услышать и посчитать, что ты уже достаточно пожил! – осторожно заметил кто-то из делегации, вращая дверной ручкой. – Вопрос о возрасте для нас – оскорбление и равносилен пожеланию скорейшей смерти! Так что не вздумайте интересоваться возрастом Его Величества!
– Лорд Бастиан! – игриво заметила я, не без тайной надежды, что бог смерти Флармера где-то рядом со своими верными адептами, и ему ничего не стоит обратить свой взор на нужную особу. – А сколько вам лет? Сколько-сколько? Я не расслышала! Громче можно?
– Двадцать один! Дверь открой, быстро! – послышался нервный голос за дверью. «Не пожил ты совсем!» – согласилась Интуиция.
– А как же выбор наследника? Я же еще не сказала имя? – поинтересовалась я, понимая, что двери в замке, как ни странно, делали на совесть, а тайные комнаты маскировали так, что сами строители потом не могли найти. Вот что это за камень? А! Это просто кладка неровная… Тю! Я-то думала, что прямо как в фильме! Нажал на кирпич и полстены отъехало! Я так не играю! Может, за картинами есть какой-нибудь тайный механизм? Ничего? Плохо-плохо-плохо! Очень плохо! Я грызла ноготь, нервно осматриваясь по сторонам.
– Все династии прерываются, поэтому я стану верховным правителем! Кронваэлю не нужен король! Кронваэлю нужен я! И моя сильная рука! – послышался голос, преисполненный чувства собственной важности. «Нужник!» – хихикнула Интуиция. – Я нужен для того, чтобы поддерживать закон и порядок! Я нужен для того, чтобы защищать интересы Кронваэля! Это будет эпоха нашего расцвета!
«Эпоху я себе! Кхе!.. Говорю, что эпоху я себе чуть-чуть не так представляю! – подавилась Интуиция, пока мой третий глаз жалобно щурился от таких блестящих перспектив.
– …наведу здесь порядок! И люди пойдут за мной, понимая, насколько я им нужен! – воодушевленно репетировал свою речь лорд. – Страна…
«…быстро скатится в эпоху ям! – так же пафосно закончила Интуиция, и тут же шепотом добавила: – Валить отсюда надо! И поскорее! Возможно, мы успеем пересечь границу до первой «спасительной» реформы!»
– Импэра! Именно благодаря вам Его Величество великодушно остановил наступление на Кронваэль! – заметил низкий голос за дверью. – Он решил пощадить жизни кронваэльцев в обмен на вас! Это очень милосердный поступок с его стороны! Я скажу, что он обычно не делает таких широких жестов!
– Погодите, я сам с ней поговорю! – послышался голос лорда Бастиана. – Послушай меня внимательно, Импэра. Если ты откажешься, погибнет очень много людей! Женщины, старики, дети! И их смерть будет на твоей совести, а не на моей. Я сделал все что мог, чтобы предотвратить их гибель! Сделай и ты все, что можешь ради их спасения!
«Разденься и жди!» – хмыкнула Интуиция, либо протестуя, либо озвучивая основной план. Что-то я кого-то слегка недооценила! Одним ударом лорд решил убить сразу половину леса – решить вопрос с наследниками, расчистить себе дорогу к власти, избавиться от нашей парочки под девизом «Я сдыхался, теперь ваша очередь!», урегулировать вооруженный конфликт, обеспечить себе славу «великого дипломата». Нормальная многоходовочка.
Вот почему жизнь снова задает мне такие вопросы? Почему я снова тяну жизненный билет, глядя на один-единственный вопрос: «Я или они?» Нет, я знаю, что есть люди, которые однозначно ответят на этот вопрос без промедления, но мне нужно время на подготовку!
– Извините, – я показываю конспект по жизненному опыту. – Такого в конспекте не было! Меня такому не учили!
В горле стоял тревожный ком, странная тоска волнами накатывала на сердце, а мой взгляд пристально смотрел на небо сквозь мутное стекло. На каком основании я должна жертвовать своим личным счастьем ради других? Почему? Разве это – справедливо?
– Его Величество обещал стереть с лица земли Кронваэль, если через два дня вы не будете во Флармере! – послышался голос за дверью. Сейчас Кронваэль жалобно смотрел на меня глазами беспомощных стариков, невинных детей, осунувшихся от тяжелой работы мужчин и женщин. Мне казалось, что на меня с надеждой смотрят тысячи глаз, умоляя согласиться!
– Импэра, если ты согласишься добровольно, завтра все жители узнают, что ты сделала это ради них. Если придется тащить тебя силой, то, увы, история твоей пропажи будет немного другой! – многозначительно заметил Бастиан. Я осмотрелась по сторонам, не увидев туалета, поэтому искренне не понимала, какого черта толпиться под дверью?
На секунду я представила пожары, крики и смерть, стремительно проносящуюся перед распахнутыми от ужаса детскими глазами. Надрывный крик: «Мама!» застыл в моих ушах. Звенят мечи, летят тучи стрел, впиваясь в тела…
Да, мне их жаль… Очень жаль… Но почему я должна отвечать головой?
«Не совсем головой!» – поправила Интуиция, тоже явно не одобряя подобного размена.
…за весь Кронваэль? Почему я должна нести ответственность за счастье чужих людей? А кто тогда будет нести ответственность за мое счастье? Кто?
Моего косоглазого друга – Амура, после того как на безрыбье я дала обет безрачия, настигло внезапное просветление, и теперь он стал брать с собой целую обойму! Одна стрела точно попала в один из моих желудочков, другая, я подозреваю, – в один ненасытный желудок.
Мое недоверчивое сердце все еще удивляется этому. И когда наши пальцы сплетаются в замок, я не верю, что сжимаю именно его руку, а не чью-то чужую, и начинаю нервничать. И тогда мою вторую руку в сотый раз подносят к своему лицу, целуя ее в запястье, а я в очередной раз убеждаюсь, что у любимого наверняка самый красивый нос, самые красивые глаза, самые красивые волосы, шрам и все-все-все невероятно красивое. Особенно – губы. Я могу бесконечно гладить их,
