– Устрой мне контакт с кем-нибудь из Компании, я с ним обсужу условия возвращения флешки. Мне не нравится играть в шпионов. Я хочу спокойной жизни.
– Вот и я ее хочу, – покивал Липатов. – Очень хочу. А не выйдет… На-ка вот!
Он достал из кармана гранату РГД и быстро потянул мне. Я машинально схватил, спрятал в карман, воровато оглядевшись.
– Кольцо вынь, зажми в кулаке, засунь руку за пазуху! – скороговоркой проговорил Липатов.
Я понял, что он имеет в виду. Снова, как в тени на лестнице, по потной спине прокатился холодок. Но руки действовали самостоятельно: разогнул шплинт, выдернул кольцо и просунул кулак с гранатой между пуговицами куртки.
– Вот так! – удовлетворенно протянул Липатов. – Про «наших» на том берегу придумал, да? Неважно! Они рисковать не будут.
Он откинул окурок и тут же достал новую сигарету. Я увидел, как его жена поднимается и идет к нам. Высокая, стройная, сейчас все достоинства фигуры подчеркивали узкие джинсы и обтягивающая майка. Волосы свободно спадали на плечи, огромные очки закрывали верхнюю половину лица. На нижней половине алели ярко накрашенные губы. Красивая женщина, стильная. Всегда было интересно, что она нашла в Липатове…
Леха проследил за моим взглядом, обернулся. Катерина подошла, покачивая бедрами, очки поймали солнце, на миг вспыхнули нестерпимым светом и тут же потухли.
– Алексей Липатов, вы нарушили договор, – бесцветным голосом произнесла она.
Сердце ударилось о ребра и заколотилось с утроенной силой. Знакомые интонации, точнее их отсутствие. Нейрофона за прической не видно, но сомневаться не приходится.
– Что ж ты, зараза? – мой вопрос прозвучал так же равнодушно.
– А что делать? – Липатов посмотрел на меня с похмельной усталостью. – Была жена-красавица, а стало ЭТО. И говорит мне человеческим голосом: либо ты нам помогаешь, либо хрен тебе, а не спокойная жизнь. А если что, на твоих глазах твоя жена себе глотку перережет. Покажи! – обратился он телу жены.
Она достала откуда-то из-за спины выкидной ножик: тонкое аккуратное лезвие выскочило с тихим щелчком. Покрутила нож у меня перед глазами и снова убрала за спину.
– Ну вот, – Липатов комично развел руками. – Ты, это… ты иди, пиво принеси, нам поговорить надо.
Она послушно развернулась и пошла обратно. Над нашими головами к самому парапету набережной подрулил черный микроавтобус, из него вылезли двое парней в комбезах военного покроя и встали у перил, ненавязчиво наставив на нас стволы пистолетов. Липатов бросил на них равнодушный взгляд. Паника в моем мозгу добралась до какого-то предела – и вдруг будто бы вырубился предохранитель: снова вокруг было теплое весеннее утро и бегали солнечные блики по воде, плескалась волна о берег и громыхал чем-то тяжелым Михась в недрах роскошного катера… Только ладонь с зажатой в ней гранатой будто судорогой свело. Я сдернул уже ненужный шлем и бросил в воду. Вспотевшая голова окунулась в прохладу легкого ветерка. Булькнув, черный шар пошел ко дну. Зря выкинул, если уйду отсюда, пригодился бы. Но вначале нужно уйти…
– Ты, говорят, просто приведи нас к нему, – доверительно сообщил Липатов. – За это получишь бабла много-много, купишь себе дом где-нибудь у моря и будешь себе спокойно жить. А за предателя этого не переживай, говорят. Мы, говорят, убивать его не будем. Просто флешку отберем и посадим лет на пять… Врете же ведь?
Липатов посмотрел на подошедшую с двумя бутылками в руках женщину.
– Почему вы решили, что мы вас обманываем? – спросила она ровным голосом.
– А какой резон вам его в живых оставлять? Мне можно память стереть, а ему же гаджет не вживишь, у него организм не принимает…
Вот это он точно подметил. Был бы я совместим с нейрофоном, они бы меня на него подсадили, и все… Но Липатов – он вполне себе совместим. Нейрофон не поставил из солидарности со мной. А потом как раз работа хорошая подвернулась в Компании для таких, как мы.
Парни на набережной внимательно смотрели на меня. И женщина, наверное, тоже, за очками глаз было не видно. Липатов принял у нее пиво, открыл, дал мне, я взял бутылку свободной рукой. Женщина протянула Лехе два стакана, он с презрительной усмешкой оттолкнул их. Чокнулись, сделали по глотку. В самый раз, а то в горле пересохло.
– Надо было тебе соглашаться, – посочувствовал я. – Сдал бы меня по-тихому.
– Наверное, – не стал спорить Леха. – Тут такое дело…
Он сдернул с головы капюшон и повернулся боком: в проплешине свежевыбритых волос за ухом блестела таблетка нейрофона.
– Как же ты так?
– Да вот так, – покивал Леха. – Будущее внутри тебя, или как там у них…
На его коротко стриженой, с глубокими залысинами голове блестел пот, пиво подрагивало в руке, и в такт бутылки мелко-мелко дергалось правое веко. И из клубка эмоций, бушующих в мозгу, вдруг выкристаллизовалось острое чувство жалости к старому другу. А еще стало стыдно. За то, что втянул его во все это.
– То, что я тебя сдам, я и не вспомню потом, – сказал Леха. – Так что за совесть не переживаю. Но ведь эти гаджеты из людей натуральных зомби делают. Вот была жена, а стала не пойми кто. И так же дети, родители… Понимаешь?
– Понимаю.
– Хрен ли ты понимаешь?! – проорал Липатов и поморщился. – Не обращай внимания. Это я мысли ненужные отгоняю. Чужие… Какая-то блямба железная за ухом, понимаешь ли. Заметил, да? Они ее вчера только поставили, она еще не вживилась толком, поэтому полностью контролировать меня не могут. Пока не могут. Однако, знаешь, есть у меня странное чувство, что жизненно важно сейчас схватить тебя за руку, ту, что с гранатой, и не дать разжать кулак. Но не могу я пиво бросить, понимаешь? Оно же разобьется. Жаба душит. Вдвоем с жабой мы пока против них держимся.
На пристань грузно спланировал голубь, разбросав потоком воздуха окурки. Жирное масляное пятно у самой ноги Липатова переливалось на солнце всеми оттенками фиолетового. Мне было страшно. Но страх плескался где-то на периферии сознания. Страх и паника. На переднем же плане – полный штиль. Отсутствие эмоций. Так было, когда нас зажали в ДАПе. Тогда вдруг отключились эмоции, и я смог перебежать тот коридор, насквозь простреливаемый с двух сторон. Это состояние помогло выжить тогда. Поможет и сейчас. Я ведь знаю, что те сверху не будут стрелять. А еще я наконец понял, как буду отсюда уходить.
– Петр Фролов, – произнесла женщина. – Если вы вернете украденную информацию и будете сотрудничать, мы гарантируем вам жизнь.
– Каким образом гарантируете?
– Хороший вопрос! – поддакнул Липатов.
Она промолчала. Потому что сказать ей было нечего. Нет у них никаких гарантий и быть не может. Суки они потому что! В лучшем случае на опыты меня определят, и будет моя голова в колбе на столе глазами
