С коллективизацией же эта изящная комбинация оказалась связана тем, что к исходу весны тридцатого в распоряжении советского правительства оказалось ещё около трех миллионов тонн «американского» зерна, которое то ли не нашли куда пристроить, то ли сразу решили использовать в игре на внутреннем рынке, сильно уронив и продержав всю зиму цены на зерно на максимально низком уровне. А главное, введя такое понятие, как «цена рентабельности», которая в тот год была установлена почти на треть выше, чем цена, сложившаяся на рынке. И объявив, что зерно по цене не ниже этой самой «цены рентабельности» впредь будет закупаться только лишь у совхозов и колхозов! Типа, эти «хозяйствующие субъекты» идут навстречу государству, добровольно преобразуясь в соответствии с провозглашённой им экономической политикой, и государство, также добровольно, берёт на себя обязательство таким образом оказывать им поддержку. Остальные же – добро пожаловать на «свободный рынок», где придется не менее свободно конкурировать в том числе и с «американским зерном», которое, типа, теперь будет закупаться на внешнем рынке регулярно и в соответствии с текущей необходимостью… Надо ли объяснять, чем был вызван буквально взрывной рост числа колхозов летом – осенью тридцатого года?
В музее Алекса ждал сюрприз. Подмеченный им ещё во Франции «закон повторения криминального жизненного пути» сработал и здесь. И в совершенно не криминальной области. Потому что, едва зайдя в музей, он буквально наткнулся на знакомого ему по прошлому «временному такту» Семёна Лукича. Алекс едва сдержался, чтобы не заорать радостно что-нибудь типа: «Здравствуйте, Семён Лукич». Старик же, заметив, что какой-то непонятный посетитель отреагировал на него каким-то странным образом, наоборот, насторожился и даже как-то ощетинился. Впрочем, Алекса это не остановило. Он тут же помчался в дирекцию, где снова представился писателем-фантастом (а зачем что-то придумывать, если уже придуманное неплохо работает?), где с помощью «доброго слова и пистолета», то есть, конечно, взятки и собственного красноречия вытребовал себе «индивидуальную экскурсию со старейшим сотрудником».
Первое время Семён Лукич вёл себя с «писателем-фантастом», которого ему навязало начальство, весьма сдержанно и даже подозрительно, но к концу второго часа общения, увидев, что «писатель» относится к нему крайне доброжелательно и уважительно, слегка снизил градус своей подозрительности. А когда Алекс после окончания этой «обзорной экскурсии» напросился в гости к старику в знакомую ему по прежнему «временному такту» кладовку, которую Семён Лукич именовал странным словом «бендюга», где извлек из своего рюкзачка «то шо надо» (сгонял перед походом в дирекцию), старик окончательно размяк. И вот здесь уже потек совершенно другой разговор…
– …но ведь «ахт-ахты»[98] лучше! – упрямо настаивал раскрасневшийся Алекс, затеявший дискуссию про калибры скорее для установления более доверительных отношений, но затем увлекшийся.
– Лучше, – кивал не менее красный Семён Лукич, – но, можешь мне поверить, писатель, совсем не настолько, насколько сложнее и дороже. А перестройка производства на новый калибр обойдется стране в несколько сотен, а то и в тысячу зениток, которые она недополучит к пятнадцатому мая сорок первого. Эвон, глянь, – он наклонился и выудил из ящика стола довольно замусоленную брошюру. – На темпы производства в семь сотен орудий в год удалось выйти только в сороковом году. Так что за сороковой и начало сорок первого сделали аккурат тысячу восемьдесят семь штук. Вот их-то ты и потеряешь… Пока пройдет перенастройка производства, то да сё… короче, не успеешь раскачаться – как туточки и война! К тому же эффективность ПВО от тактико-технических характеристик именно орудий зависит куда в меньшей степени, чем от возможностей систем наведения. И если уж тебе так нужно по сюжету тратить деньги, то лучше делать это на совершенствование средств обнаружения, ПУАЗО[99], приводов и всего такого прочего. А уж орудиями стоит заниматься в последнюю очередь, – старик усмехнулся и, протянув руку, покровительственно похлопал Алекса по плечу, после чего закончил: – Поверь моему опыту, характеристик восьмидесяти пяти миллиметровой зенитки Советской армии хватит на всю войну. А если так уж сильно захочется что-нибудь помощнее – то лучше не трогать «ахт-ахт», а просто перед самой войной запустить в производство новое орудие, сделанное на базе купленной у немцев флотской ста пяти миллиметровки. Там и дальность, и досягаемость по высоте куда больше, чем у «ахт-ахтов». Они, в отличие от «ахт-ахтов», при необходимости и до «В-29» смогут дотянуться, – жёстко усмехнулся старик.
Алекс задумался. Блин, не хотелось ему расставаться с такой красивой идеей, к которой он буквально прикипел ещё во время прошлого такта. Но, похоже, его желания вступили в противоречия с реальностью.
– Хм, а вот я ещё чего не понимаю. Ты, Семён Лукич, говоришь, что по «ахт-ахтам» немцы так долго крутили под маркой того, что, мол, новейшая, секретная… что наши плюнули и купили семидесяти пяти миллиметровую, которую запустили в производство сразу же, перестволив под больший калибр. А почему они тогда такую же новейшую сто пяти миллиметровую зенитку-то продали?
Его собеседник усмехнулся.
– Так ту зенитку вкупе с остальным пакетом по флоту купили. Там столько всего было –
