Окинув внимательным взглядом всю свиту, я удостоила своим вниманием лорда Ларвейна, который между тем совершенно недопустимым образом потрясенно вглядывался в меня. И осознав, что на него смотрят, владетель Лунного дворца, заметно сглотнув, неуверенно переспросил:
– Пресветлая императрица?
– А вы полагаете, ваша несчастная усадьба представляет интерес еще для кого-либо? – издевательски поинтересовалась я.
Пропустив мимо ушей мою язвительную фразу, лорд Ларвейн неуверенно произнес:
– Но пресветлая императрица – человек… а вы… вы пресветлая с черными глазами! Но я не мог ошибиться, я… Вы не императрица!
А самомнение, мужик, тебя погубит.
– Тэхарс! – позвала я.
Огромный дракон, вынудив свиту Ларвейна с визгом броситься в разные стороны, ринулся вниз, а приземлился уже моим телохранителем, едва заметной усмешкой дав понять, как минимум мне, что подобная демонстрация его силы была не случайна и вообще он ситуацией наслаждается. А я вот не наслаждалась – я смотрела на деток с цветами, которые даже не шелохнулись, продолжая все так же стоять, так же улыбаться, так же держать цветы. Они побелели от страха, но продолжали стоять на месте.
Именно в этот миг я поняла, что ненавижу и Ларвейна, и всех светлых в принципе.
И несмотря на то что собиралась приказать Тэхарсу вызвать мне кесаря для показательной казни Ларвейна, не смогла произнести ни слова.
И вот тут Адрас вдруг сказал:
– Катриона, одно ваше слово…
Я увидела, как побледнел лорд Ларвейн, и поняла почему – напади на него Эдогар, он смог бы дать отпор, все же в силе, судя по первой букве имени, они были равны. Атакуй Тэхарс – и неизвестно, чем бы все завершилось, Ларвейн, по факту, был владетелем Лунного дворца, что явно указывало на его повышенные возможности. Но Адрас был значительно выше рангом по силе, и, ко всему прочему, не зря носил титул принц Мрака.
Сомневалась ли я, произнеся: «Мучительная смерть»? Ни секунды.
И я не отвернулась, когда всплеснувшийся из земли мрак поднял заоравшего Ларвейна, вздернув его на высоту, идеальную для того, чтобы казнь была видна всем. Не отвернулась, когда мрак вспорол его вены, вмиг окрасив белоснежный костюм багрово-алым. Разве что опустила взгляд, когда часть мрака, приняв форму острого узкого меча, принялась кромсать тело пресветлого точными выверенными движениями.
Наземь лорд Ларвейн опал кусками шагах в пятидесяти от меня.
– Легче? – насмешливо поинтересовался Адрас.
– Вы даже не представляете насколько. Спасибо.
– Мелочи, – отозвался принц.
Улыбнулся мне, словно хотел поддержать, и шагнул к ближайшему ребенку, присел на корточки, что-то спросил у малыша, щелкнул пальцами – белые ошейники осыпались, как лепестки с цветущих деревьев. Следом упали цветы, а затем малыши, развернувшись, бросились врассыпную, кто зовя маму, кто просто молча.
Я осталась стоять, с болью осознавая, что помочь смогу лишь сильнейшим из них. Хотелось дать свободу прямо сейчас, сию секунду, решить все одним росчерком пера, и плевать, что будет потом… Но в том-то и проблема, я прекрасно знала, что будет потом. Рабство – узы, сковывающие не руки, рабство сковывает мозг. Большинство из этих людей, как бы сильно ни мечтали о свободе, понятия не имеют, что с ней делать. Рабское сознание росчерком пера не уничтожается…
Вскинув подбородок еще выше и стараясь казаться совершенно безучастной, я произнесла:
– Эдогар, разыщите наследника лорда Ларвейна и представьте мне. В случае моего одобрения пресветлый сможет занять место, причитающееся ему по праву.
Осталось невысказанным то, что, если я кандидатуру не одобрю, наследия предков ему не видать. Это поняли все, и Тэхарс, громко хмыкнувший, и Эдогар, откровенно потрясенный, и даже Адрас, с некоторым изумлением взглянувший на меня. Понимала ли я, что только что попрала вековое право? Да, несомненно. Но будем откровенны – мой мир, мои правила!
– И прежде чем удалитесь, пришлите мне Юрданара, пусть будет готов записывать на ходу.
Адрас поднялся, подошел ко мне, вновь предложил локоть, и я не стала отказываться, отдав еще одно распоряжение:
– Тэхарс, управляющего поместьем ко мне.
Дракон молниеносно взлетел в небо.
Мы с темным принцем продолжили шествие по преисподней. Мы шли, довольно размеренно и легко, мимо трупов мужчин и женщин, приколоченных к столбам, видимо в назидание. Мимо тоненькой, изумительно красивой девушки в легких струящихся одеждах… погибшей от жажды в клетке, подвешенной на самом пекле посреди круглой площадки между бараками. Мимо пыточной, расположенной прямо на открытом пространстве, хранящей следы крови, боли, смерти на крюках, в ошейниках с шипами, от вывешенных на всеобщее обозрение кнутов разной длины и размеров… Моя ненависть к светлым росла столь стремительно, что это уже пугало. Но после увиденного на Тэнетре и той девушки, подвергшейся пыткам до такой степени, что утратила желание жить, я не могла бы сказать, что к темным испытывала более теплые чувства… О нет, меня приводили в неистовый гнев обе стороны данного мира, как темная, так и светлая. Безжалостные больные ублюдки! Безжалостные больные, наделенные могуществом, магией и силой ублюдки!
– Катриона, – внезапно произнес Адрас, – вы очень эмоционально реагируете на смерть этих несчастных. Сколько вам лет?
В этот момент мы как раз проходили мимо очередного подвергнутого мучительной казни. Мужчина средних лет был забит кнутом до смерти, и сейчас мухи облепили его тело, местами превратившееся в ошметки из кожи и мяса.
– Возраст? – сохраняя светский тон, переспросила я. – Адрас, поверьте, дело не в моем возрасте. Проблема в том, что я впервые сталкиваюсь со столь чудовищной беспощадностью и массовой жесточайшей гибелью.
Принц Мрака понимающе улыбнулся и произнес:
– Да, светлых леди держат в рамках благополучного сказочного уютного мирка. Удивлен, что вы в принципе здесь.
Придерживая край платья и ступая по запыленной, выложенной красным кирпичом дорожке, я спокойно ответила:
– Вы ошибаетесь, ваше высочество, с момента моего взросления я никогда не пребывала в ограниченном уютном мире. Войдя в права наследницы престола, я приняла и все обязанности. Среди них было нахождение во время пыток в допросной, вынесение приговоров, присутствие в момент казни государственных преступников, разбирательства на местах с мятежниками в случаях возникающей необходимости. Но… – я повернула голову
