Катя поморщилась.
– Убирайся из моего дома, – неуверенно добавила старуха, снова сгущаясь в антропоморфную фигуру.
– Простите, но я видела документы, дом не ваш, – сообщила Катя, – и я тут на законных основаниях.
Старуха скуксилась и снова завыла. На мгновение в комнате стало холоднее, а потом она исчезла.
– Ну офигеть теперь, – вслух подумала Катя.
– Не выражайтесь в моем доме! – провыла старуха откуда-то из шкафа.
Катя хмыкнула и налила себе еще кофе. Чашку, правда, помыла перед этим.
* * *На следующее утро ей позвонила Наталья Николаевна.
– Здравствуйте, Катенька, как прошла первая ночь на новом месте? Женихи не снились?
Катя удивилась. Ладно, время было безбожно раннее, небось эти железные старухи встают в пять тридцать утра, делают гимнастику и обливаются ледяной водой. Но по ее наблюдениям квартирные хозяйки как вид не склонны к подобным проявлениям светскости.
– Все в порядке, спасибо, – наконец ответила она. – Женихов, к счастью, не видела.
– Ну и правильно, – сказала Наталья Николаевна непонятным голосом, – ничего от них хорошего ждать не стоит.
Катя решила, что сегодня можно позволить себе позавтракать в кофейне по пути на работу, взяла со стула брошенные туда вчера джинсы и вытащила из шкафа футболку с дурацкой феминистической надписью.
– А ведь такая хорошенькая девушка, – укоризненно пропела старуха из стены, – нет бы платьице надеть.
– Между прочим, уже утро, – возмутилась Катя, – а ваше время – ночь.
И ушла на работу.
Старуха не унялась. Взаимодействовать с материальным миром она никак не могла, но, когда вечером Катя вернулась домой и залегла с книжкой, старуха немедленно появилась и принялась заунывно перечислять все ее прегрешения.
– Читать лежа неприлично! Посмотри на себя, на что ты похожа! Лохматая! Разве девушка может быть лохматой! И заплатку нормальную на штаны не поставит, криворукая.
Катя вздохнула. Страшно хотелось выпить, но выпить не было – при постоянных переездах бар дома не заведешь.
– Я собираюсь сходить за вином, – сообщила она в пространство, – вы будете?
Старуха даже притихла на мгновение, получив такой повод.
– Барышня! Выпивает! Одна!
– Именно, – сказала Катя и хлопнула дверью.
Вернулась минут через двадцать, сняла с полки резной бокал, налила полный.
– Между прочим, приличного вина с винтовой пробкой не бывает, – сказала старуха, нарезавшая круги под потолком.
– Господи. Твою мать, – раздельно сказала Катя, – ну что вы от меня хотите, а?
– Убирайся из моего дома, – вернулась старуха к прежней арии.
– А кого вы будете гнобить? – хмыкнула Катя. – Это во-первых. А во-вторых, и не подумаю.
– Здесь живет смерть, – неуверенно добавила старуха.
– Здесь живу я.
Катя прожила в Петербурге (и немножко в Ленинграде) всю жизнь. Раннее детство прошло в бескрайней гулкой коммуналке на Васильевском, потом родители как-то добыли квартиру в глубинах Коломны, потом при первой возможности Катя съехала в съемную комнату на Петроградке, и так и пошло.
Призраков она видела всегда и поначалу не понимала, что это умеют не все. В квартире на Васильевском жила девочка лет семи, которая умерла от голода зимой сорок первого. Она плакала и просила хлеба, и Катя постоянно таскала ей еду с кухни, но так и не смогла ее накормить. Прозрачная девочкина лапка напрасно проходила сквозь принесенные куски. Катя плакала, а родители не понимали отчего, не верили ни в какую девочку и умилялись дочкиному воображению.
Понятно, что с таким началом знакомства бояться призраков Кате никогда и в голову не приходило.
Потом их было еще очень много. В коломенской квартире обитал нервный студент, застрелившийся году эдак в восемьсот восьмидесятом, в первой собственной квартире – не менее нервная барышня-декадентка, а уж когда в Петербурге впервые провели ночь музеев и Катя оказалась в Зимнем дворце после заката…
За границей Катя всегда выбирала отели в самых старых домах, если получалось – то и вовсе в замках. Ей даже удалось познакомиться с одним из самых знаменитых привидений Восточной Европы – Черной Дамой Несвижского замка Барбарой Радзивилл.
Барбара оказалась очень милой и очень образованной дамой (объяснялись они на некоем панславянском с вкраплениями латыни), вот только жаловалась на отсутствие компании. Дескать, призраков в бывшем Великом княжестве Литовском немного, а люди, способные видеть больше, чем другие, появляются здесь даже не каждый год.
Катя точно не встречала еще ни одного такого. Хотя… Даже если новый знакомый каждый день выпивает в компании призрака, как об этом узнаешь-то?
Девушка залезла в кресло с ногами и отхлебнула чуть не полбокала.
– Чем я могу быть вам полезна?
– Убери ноги с мебели! – обрадовалась старуха.
– Ну… Нет. Еще что-нибудь?
Старуха пронзительно заскулила.
– Вы подрабатываете баньши? – дружелюбно спросила Катя. – Меня Катей зовут, кстати.
– Александра Владимировна, – машинально ответила старуха, – то есть…
– Что вы ужас, летящий на крыльях ночи, и проклятие этого места, я уже поняла. Итак, как будут дальше складываться наши отношения?
– Ты умрешь мучительной смертью? – неуверенно предположила Александра Владимировна.
В этот момент зазвонил телефон.
– Катенька, добрый вечер, – нежно пропела Наталья Николаевна в трубке, – как вы поживаете? Все ли вам нравится?
– Да, спасибо.
– Точно? – переспросила она несколько обескураженно.
– Точно! – заверила Катя. – Извините, я работаю…
– Конечно-конечно… не смею мешать.
– Наврала уважаемому человеку, – кисло заметила старуха.
– Ну не говорить же ей про вас, – Катя отпила вина, – простите, что вам не предлагаю, но еще никогда не встречала призрака, который мог бы пить или есть.
– Страшная сме-е-е-ерть, – провыла старуха, но уже без всякого задора.
– Александра Владимировна, – вздохнула Катя, – мы обе понимаем, что я вас не боюсь. Кроме того, призраки живут едва ли не в каждом доме в Петербурге, так что большого смысла съезжать я не вижу. Вы хотя бы не рыдаете от голода у меня на глазах и не декламируете Чернышевского с подвываниями. И не требуете немедленно вина с кокаином. Хотя хуже Чернышевского что-то придумать сложно.
Старуха заволновалась всем телом. Видно было, что ей хочется немедленно сказать что-то поперек, но насчет Чернышевского она была согласна.
– Это же классик!
– Ага, и Фадеев тоже. Нашли показатель, тоже мне.
– Деточка, как вы разговариваете!
– О, мы уже на вы?
Старуха ретировалась в стену.
Катя еще долго сидела, пила вино и листала Диккенса в дореволюционном издании. Александра Владимировна ее не очень смущала. Хотя, если у нее вдруг появится мужчина, привести его в гости будет затруднительно. Советами замучает. Вот если у мужчины будет квартира в новом районе…
Удивительно, но сама Катя не пробовала жить в новых домах. Может, в них что похуже водится? Призраки первобытных жителей Охты?
– Диккенс вульгарен, – проинформировала ее старуха из стены.
– Ну да, счесть его вульгарным проще, чем божественным, – согласилась Катя, не отрываясь от книги.
Честертона старуха, кажется, не читала и оставила Катю в покое аж на несколько дней. А вот Наталья Николаевна продолжала звонить, интересовалась, как дела. В субботу вечером даже зашла, предварительно предупредив. Принесла пирожных из дорогой кондитерской, при входе недоверчиво огляделась, но обнаружила, что квартирка цела и даже прибрана.
Вообще, собеседницей она оказалась довольно интересной, что неизбежно при такой
