Хотару рассмеялась – и на сей раз в ее смехе не было ни капли надменной снисходительности. Только чистая радость. Юмеко улыбнулась и посмотрела на черные точки, украшавшие лоб Хотару двумя дугами. Их так и не смыло потом.
– Сколько можно таращиться? – огрызнулась Хотару. – Если хочешь знать, эти пушистые гусеницы у тебя над глазами тоже меня удивляют, но я же не пялюсь на них всякий раз, как выдастся случай!
– Пф-ф-ф! – фыркнула Юмеко.
Где-то вдалеке хрустнула ветка. Девушки затаили дыхание. Но птицы все так же беспечно чирикали среди ветвей, а значит, тревога была напрасной.
– Сколько нам еще бежать? – устало спросила Юмеко. – Далеко еще до болота? И что мы будем делать, когда доберемся туда? Что у тебя в узелке?
– Слишком много вопросов – и ни об одном ты даже не пытаешься подумать своей головой.
– Прекратишь ты это или нет? – рявкнула Юмеко.
Хотару поморщилась. Дрожащими руками она пригладила свои блестящие черные локоны, а потом подняла голову. Ее светло-карие глаза пестрели крапинками, золотыми и бронзовыми.
– Прости меня, – сказала она, и голос ее на сей раз звучал серьезно и искренно. – Слишком долго мне не доводилось говорить ни с кем, от кого можно не ждать ничего дурного.
Немного помолчав, она продолжила вполголоса:
– Кицунэ своевольны и капризны. Никогда не знаешь, полюбят они тебя или захотят убить. – И скороговоркой добавила: – Все не то, чем оно кажется! Они мудры и справедливы. Они бессердечны и жестоки. Все это вместе. И я больше не понимаю, как надо себя вести.
Юмеко чуть не заплакала от сочувствия. Сколько же эту девушку продержали в плену? Она обхватила руками крошечные белые ручки Хотару. Те оказались ледяными, и Юмеко, прищелкнув языком, принялась осторожно растирать их своими грубыми ладонями.
– Не бойся, – сказала Юмеко. – Мы сбежим отсюда. Вернемся к моему племени, а потом попробуем разыскать твоих родных. Может, они в столице?
Юмеко никогда еще не видала людей, одетых и раскрашенных так, как Хотару. Но Нума говорила, в большом городе кого только не встретишь.
– Ты добрая, – прошептала Хотару.
Из-за деревьев послышался резкий, отрывистый лай. Затем – еще, другим голосом. Хотару втянула голову в плечи.
– Они нашли нас.
День превратился в ночь – внезапно и в одно мгновение. По спине Юмеко пробежали мурашки. Она крепко сжала руки Хотару и с отчаянной надеждой спросила:
– Это гроза?
Хотару не ответила.
– Наверное, ветер нагнал тучи, – добавила Юмеко, молясь про себя, чтобы так оно и было.
В темноте лицо Хотару казалось тускло-серой маской.
Лай и тявканье неслись уже со всех сторон и становились все громче.
– Это не гроза, – наконец промолвила Хотару. – Это волшебные лисы пытаются навести на нас морок. Солнце по-прежнему светит – просто мы его не видим.
– Как же с ними сражаться? – простонала Юмеко.
– У меня осталось так мало, – со свирепой решимостью прошептала Хотару и высвободила руки из отчаянной хватки Юмеко. – Слушай внимательно. Сейчас я сделаю свет. Это все, что я могу. А ты должна идти за этим светом, что бы ни случилось. Обещай!
Юмеко кивнула и только затем сообразила, что в такой темноте Хотару не увидит кивка.
– Обещаю, – шепнула она.
Зашуршала ткань. Юмеко почувствовала, как Хотару что-то сует ей в руки. Тряпичный узелок с припасами!
– Сохрани его во что бы то ни стало. Без него я – ничто, – голос Хотару надломился.
– Буду защищать его до последней капли крови, – поклялась Юмеко.
Лай сменился рычанием.
Качи! Качи! Качи!
Стук камня о камень.
В непроглядной тьме зажегся голубоватый огонек. Он мерцал как пламя свечи, покачивался, дрожал. А потом поплыл по воздуху куда-то прочь. Как светлячок.
«Хотару, – зачарованно глядя на него, подумала Юмеко. – Блуждающий огонек. Так вот в чем дело!»
Спотыкаясь, Юмеко побрела следом за бледно-голубым огоньком. Она думала, что собьет все ноги о корни и камни, но огонек словно расчищал за собой тропу. Вскоре Юмеко поняла это и перестала осторожничать. Прижав узелок к груди, она припустила бегом.
Но рычащие твари как будто мчались за ней по пятам – голоса их все не смолкали. И с каждым мигом в душе Юмеко просыпались все новые сомнения.
– Болотный огонек, – словно услышала она свистящий шепот одной из мудрость-матушек. – Болотный огонек – это душа изгоя, убийцы или вора, так и не нашедшая покоя. Пойти за ним – все равно что пойти за смертью.
Юмеко стряхнула с себя эту мысль.
– Не иди за ней! Она своевольна, она жестока. Она заведет тебя на край обрыва!
Юмеко задрожала, но по-прежнему продолжала бежать за огоньком.
– Хотару безумна, и в ее племени все это знают. Всё, что она тебе говорила, – ложь! – прошипел голос прямо у нее над ухом.
Юмеко отмахнулась – но рука прошла сквозь пустоту.
«Солнце, – напомнила она себе. – Солнце по-прежнему светит, хоть я его и не вижу».
– Юмеко! Ты опять оставила меня одну! – Кири лежала под деревом, корчась от боли, извиваясь всем телом. Кровь текла из ее пустых глазниц, зияющие дыры на месте глаз обратились на дочь, словно крича о неискупимой вине. – Пока тебя не было, Безродные напали. Помоги мне!
Искалеченная мудрость-мать приподнялась, с трудом опираясь на хрупкую руку.
Юмеко споткнулась.
– Кири!
Но бледно-голубой огонек вспыхнул ярче. Так ярко, что она кое-что заметила. Почему ее мудрость-мать видно так хорошо, если все вокруг по-прежнему погружено во тьму?
И Юмеко снова, еще быстрее, понеслась за огоньком.
– Как ты можешь? – крикнула ей вслед мудрость-мать. – Бросить родную мать!
И Кири заплакала навзрыд, а сердце Юмеко едва не разорвалось пополам, но она продолжала бежать.
– Будь ты проклята! – провизжала Кири.
Юмеко бежала, не сбавляя шагу, и слезы катились по ее лицу.
Черный воздух ночи разорвался с треском, как ткань. Откуда-то сверху на землю посыпались, кувыркаясь, безголовые дети. Они хихикали ртами, разверзшимися на животах, и от их свистящих голосов кровь стыла в жилах. Юмеко зажала уши руками. Пауки размером с купол-дом карабкались вниз по деревьям; блестящие хитиновые панцири лязгали, как доспехи. В нос Юмеко ударила вонь: фосфор и нашатырь. Всеми своими восемью лапами, каждая из которых заканчивалась острым кривым когтем, эти чудовищные пауки тянулись к Юмеко. Сейчас они ее растерзают! Вокруг по земле ползали безлицые дети – толстые, прозрачные, раздувшиеся от красного сока. Похожие на кровь-рыбу…
Юмеко схватилась за живот. Согнулась пополам.
– Юмеко! – прошептал нежный голос. – Юмеко!
Голова поворачивалась медленно и неохотно, а ноги словно приросли к земле. Но хотя внутренний голос кричал: «Беги!» – Юмеко все же обернулась на этот голос.
– Хо-та-ру? – одними губами проговорила она.
Слова растягивались, как во сне.
Но это была не Хотару.
На веревке, затянутой вокруг шеи, тихонько покачивалась Казе. Ее побагровевшее лицо было наклонено под немыслимым углом, а тело обмякло, как будто из него
