– Ты выглядишь не хуже меня.
– Да кого волнует внешность бармена? Или писателя? Но когда берут ребенка из приюта, то выбирают маленьких голубоглазых, золотоволосых дурочек. Позже ребятам нужны груди буфером, смазливая мордашка и манеры типа «о, какой ты классный, крепкий парень!» – Он пожал плечами. – Я не могла тягаться с такими девицами. И потому решила идти в ДЕВКИ-КИСКИ.
– А?
– Добровольческий Естественнотехнический Военизированный Корпус Исполнительниц – Команда Индивидуального Содействия Космонавтам-Истребителям. Теперь это называется Армейская Нестроевая Группа Евгеники и Лечебной Обработки Чинов Космического Истребительного Легиона… как-то так. «Космические Ангелы», знаешь?
Я знал оба названия. Правда, в мое время эта элитная космическая военная служба зовется иначе – Боевой Легион Ясельной Дестрессизации Истощенных Космонавтов-Истребителей. В темпоральном прыжке изменение значения слов и появление новых терминов – это главная головная боль. Вот, например, знаете ли вы, что словами «станция обслуживания» когда-то обозначалось место продажи нефтяных фракций? Помнится, как-то, когда у меня было задание в Эре Черчилля, одна дама сказала мне: «Я буду ждать вас на станции обслуживания за углом». Это значило вовсе не то, о чем вы подумали; на тогдашних станциях обслуживания кроватей не было.
Он продолжал:
– Как раз тогда пришли к заключению, что нельзя отправлять мужчину в космос на месяцы и годы без возможности расслабиться, сбросить напряжение. Помнишь, может, как голосили тогда пуритане? Мало кто отважился вступить в Корпус, и это здорово повысило мои шансы. Девицы должны были быть порядочными, желательно – именно девицами, поскольку с нуля учить всегда проще, чем переучивать; они должны были быть умственно выше среднего уровня и эмоционально уравновешенны. Но большинство волонтерок были старый потаскухами или невротичками, которым грозило сумасшествие после десяти дней в космосе. Внешность моя была ни при чем: если меня принимали на службу, то поправляли мои зубы, делали волосы волнистыми и пышными, учили походке, танцам, умению внимательно и ласково выслушивать мужчину и многому другому – плюс, естественно, основной специальности. При необходимости в ход шла пластическая хирургия – «Ничего не пожалеем для наших храбрых парней!».
И это еще не все: они заботились, чтобы сотрудница не забеременела во время срока службы, а после увольнения замужество было гарантировано почти на сто процентов. У «ангелочков» сейчас то же самое, они выходят за космонавтов – им легко найти общий язык.
Восемнадцати лет меня определили на должность «помощницы матери-хозяйки». Разумеется, я была нужна как почти дармовая прислуга, но я не возражала – все равно на службу принимали только с двадцати одного года. Я работала по дому и посещала вечернюю школу, говорила, что продолжаю изучать машинопись и стенографию, а на самом деле записалась на курс «Обаяние» – чтобы повысить шансы на вступление в корпус.
А потом я встретила этого мошенника. Сотенными бумажками карман у него был просто набит. – Мать-Одиночка скривился. – Я говорю буквально: как-то он показал мне толстенную пачку сотенных и сказал: бери, мол, сколько надо. А я не взяла, потому что он мне понравился. Это был первый мужчина, который был со мною ласков и притом не пытался стянуть с меня трусики. Чтобы чаще с ним встречаться, я бросила вечернюю школу. И это были самые счастливые дни моей жизни!.. Ну а потом… Однажды ночью, в парке, я и сняла трусики.
Он умолк.
– И что потом? – осторожно спросил я.
– И потом ничего! Больше я его не видела. Он проводил меня домой, сказал, что любит, поцеловал на прощание… и больше не появлялся. – Мать-Одиночка помрачнел. – Если б нашел – ей-богу, убил бы мерзавца!
– Да, – с сочувствием сказал я, – я хорошо представляю, каково тебе было. Но убивать его… В общем дело-то житейское, естественное. Хм-м… ты ему сопротивля…лся?
– А?.. При чем здесь это?
– Очень даже при чем. Может быть, он и заслуживает, чтобы ему сломали одно-два ребра – за то, что он тебя бросил, но…
– Он заслуживает, чтобы ему все кости переломали! Погоди вот, сейчас расскажу. Короче, никто не узнал, а я решила, что все к лучшему. Я его не любила по-настоящему и, думаю, никого уже не полюблю. А после этой истории я еще больше захотела вступить в ДЕВКИ-КИСКИ; девственность там была не обязательна, хотя и желательна, так что я не особо расстроилась. Но скоро юбки стали мне жать.
– Забеременела?
– И еще как! Мои скряги делали вид, что ничего не замечают, пока я могла работать, а потом вышвырнули, и обратно в приют меня уже не взяли. И я приземлилась в палате благотворительной больницы и таскала горшки, пока мне не пришло время рожать. И в один прекрасный вечер уснула на столе – «расслабьтесь и глубоко дышите: раз, два…» – а проснулась в кровати, и ниже груди у меня была точно сплошная деревяшка. Тут входит мой хирург и весело так, сволочь, спрашивает: «Ну-с, как мы себя чувствуем?»
«Как египетская мумия», – говорю.
«Естественно: вы в бинтах, действительно, не хуже мумии, и нашпигованы лекарствами, чтобы не болело. Все будет в норме, но кесарево – это вам не заусеницу обрезать».
«Кесарево?! Док… мой ребенок погиб?!»
«О, нет. С ним все прекрасно».
«Фу. Мальчик, девочка?»
«Девочка, здоровая крепкая девочка. Пять фунтов и три унции».
Тут я маленько расслабилась: родить ребенка – это, скажу тебе, кое-что значит. Ну, думаю, как-нибудь устроюсь: перееду, назовусь «миссис», а малышка пусть думает, что папочка помер. Моя дочь в приюте не окажется!
Но хирург еще не все сказал, оказывается.
«Скажите, – говорит, – э-э… – Гляжу, замялся и по имени меня не назвал. – Скажите, у вас никогда не было проблем с железами внутренней секреции? Ничего странного?»
«А? – спрашиваю. – Ничего конечно. Куда это вы клоните?»
Он помялся, помялся…
«Ладно, – говорит, – вывалю на вас все разом, а потом сделаю укольчик; поспите – придете в себя. Это вам понадобится».
«В чем дело?»
«Приходилось вам слышать о шотландском враче, который до тридцати пяти лет был женщиной, а потом его прооперировали, и он стал мужчиной – с юридической и медицинской точки зрения? Он даже женился, и все было в порядке».
«А при чем здесь я?»
«Вот я же и говорю – вы теперь мужчина».
Я попыталась сесть в постели.
«ЧТО?!!»
«Ну только не волнуйтесь. В общем, вскрыл я полость, смотрю – просто черт ногу сломит. Велел позвать главного, а сам пока извлек
