На полпути меня остановил удивлённый возглас. Там парнишка моих лет, что гнал гусей по подворью к выходу, посмотрел на меня как на приведение, стоял бледный и неистово крестился, выронив веточку коей гусей подгонял. Я даже криво усмехнулся. Ни на что больше сил не было.
— Никак приведение увидел, а? — задал я ему вопрос.
Тот аж подпрыгнул, и тут же затараторил:
— Михайло, а сказали, что ты помер.
— Я и умру если меня не покормят. Принеси чего на сеновал, а то уже сил нет, только из поруба выпустили.
— Сейчас наших кликну, принесут, а меня вишь, за гусями поставили присматривать, жизни лишить обещали если хоть с одним что случиться, а я таким побитым быть как ты не хочу.
— Угу, — только и сказал я и двинул вперёд, отчего мальчишка отшатнулся, а я пёр как бульдозер, не обращая ни на что внимания. У меня впереди была цель, главное дойти.
Вот наконец и прохладная тень входа на сеновал. Дальше добравшись до приставной лестницы наверх, я встал около неё, сил подняться не было, но я снова собрался, и упираясь ногами, цепляясь за верхние перекладины руками, подтягивал себя всё выше и выше. Думал вечность поднимаюсь, пока не обнаружил что перекладины закончились. Сил ещё хватило забраться на пол и немного проползти на тонкий слой соломы, а дальше, где его больше было, уже нет, вырубило.
Очнулся я от прикосновения, двое парней лет десяти и двенадцати на вид, поднимали меня, стараясь усадить. А заметив, что я открыл глаза, да ещё застонал, обрадовались, воскликнув:
— Живой?
— Не дождётесь, — прохрипел я.
Оказалось, мне воду принесли и поесть. Ну воду, полкувшина, я сразу выдул, и надо сказать полегчало, вот что мне необходимо было, отчего организм так ослаб, от обезвоживания. Потом накинулся на простую крестьянскую еду. Причём судя по следам от зубов, я не первый кто её ест, а скорее доедает. Думаю, она со стола взята, где обед проходил, то что недоели. Тьфу, да фигня это всё, я живой, новое тело, почти здоровое, чем не радость? Единственно, я плохо понимал где нахожусь, и что вообще происходит, и я надеялся с помощью этой пары мальчишек разобраться наконец с этим. Кто же отпустит таких потенциальных источников информации, тем более те сами не торопились уходить, глядя как я торопливо насыщаюсь. Ну а я пока ел, задавал вопросы, начав с такого:
— Други, я не помню, за что меня? И вообще, где я?
— Ого тебя высекли, аж памяти лишился, — протянул старший из парнишек, и дальше мне оставалось только жевать и слушать, так как информация полилась на меня рекой.
Звали прошлого хозяина этого тела действительно Михаилом, или как тут принято, Михайло. Хотя может это и не настоящее имя, мои друзья по несчастью знакомы были с Михайло всего две недели. А всё просто, группу сирот-бродяг на дороге заприметил боярин, и силой захолопил их, в слуги себе взял. Было такое на Руси, и надо сказать не редкость. В городах конечно такого не встретишь, а вот где в глуши, легко, там надо гулять с оглядкой, но не всем везёт. Свободолюбивый Михайло сбежал при первой же возможности, через три дня его привели, отловили где-то, и вот, в назидание другим, высекли жёстко, насмерть, не жалея. И то что я выжил, а сейчас уже я, не Михайло, благодарить нужно не их. На дороге вместе с Михайло было ещё пятеро сирот, что подались из Коломны в Рязань, да вот не дошли, всех захолопили, по дороге и познакомились, но кто такой в действительности Михайло, те не знали. Считали, что тот себе на уме, даже бежал один. Где находится это имение те представляли приблизительно, где-то на полпути между Коломной и Нижним, потому как их долго везли на телегах в обозе связанными. Боярина звали Алексей Кувшинов, и тот владел тремя деревушками, ближайшая к имению называлось Гороховка, она за холмом находилась, с другой стороны озера. Вот и вся информация которую я получил с ребят, да те больше и не знали.
Надо сказать, я полностью поддерживал стремления бывшего хозяина тела, быть холопом я не хотел, причём категорически, да и за спину надо поквитаться. Может стегали и Михайло, но болела-то она у меня. Бояр таких наглых я тоже недолюбливал, постараюсь и до него добраться, благо в отличие от бывшего хозяина тела, я настоящий воин и пластун, мне местные крестьяне на один зуб… Ну, когда восстановлюсь, да покачаюсь, а пока надо затихарится, делая вид что смирился. Пока не восстановлюсь, смысла дёргаться я не вижу, ну и попросив парней говорить всем что я плох, даже ходить не могу, ноги не держат, чтобы выиграть побольше времени, отпустил их, а сам устроившись на соломе, задремал, после сытного обеда, или скорее завтрака, сейчас утро ещё, судя по встающему солнцу, я бы сказал часов десять дня, забылся беспокойным, но главное сытным сном, устроившись на животе. На спине я похоже ещё долго спать не смогу.
Меня действительно не трогали шесть дней, парни таскали еду, и мазь, и сами накладывали её, только
