А под вечер этого шестого дня, я как раз поверху ходил, разминался, но осторожно чтобы не тронуть коросту на спине, чтобы сукровица не потекла, на сеновал забежал перепуганный парнишка, один из захолопенных сирот-бродяг. Его Петром звали, тот посмотрев на меня, прошептал помертвевшими губами:
— У Прошки корова в болоте утопла. Там, где заливной луг. Его же теперь забьют насмерть.
Прошка этот тот парень, которого я встретил в первый день с гусями. Проступок действительно очень серьёзный и забить насмерть, то есть высечь, его действительно могли. Тем более Прошка и так здоровьем слаб был, и кнута не выдержит, и ему однозначно бежать нужно, а судя по нервам прибежавшего Петра, они все были на измене и собирались рвать когти, как говорил мой сосед по лестной площадке в позапрошлой жизни. То есть, пацаны явно собирались податься в бега, ну и вот гонца ко мне прислали, Петра. Я уже наслушался каков тут суровый нрав у боярина, поэтому быстро проанализировав ситуацию, сказал:
— Уходить надо, всем вместе, пока не прознали беду такую. Одежду что есть забрать, что сразу не заметят, кошму эту чтобы спать в лесу, еды побольше, и главное, что из оружия. Ножи или лук.
— Ножи и лук в боярском доме, кто же нас туда пустит? — резонно возразил тот.
— А кто их спрашивает? — спокойно спросил я. — Заберитесь незаметно, да пошарьте по сундукам. Старайтесь поискать там, где охотничьи трофеи есть. Вроде боярин, как дворня говорит, охотится любит, значит всё у него есть. Рогатину найдёте, тоже берите, штука нужная. Как выжить в лесу я знаю, но нужно хоть что-то, чтобы там не помереть. Кресало с трутом не забудьте. Тут во всём я вам не помощник, сам видишь в каком я состоянии, но иду с вами. Сейчас я по-тихому дойду до выхода, надо чтобы меня вывели незаметно с усадьбы. Подумай, как это сделать.
— Угу, я сейчас.
Голова мальчонки скрылась внизу, а я осторожно ступая, подошёл к соломе и поднял рубаху. У Михайло она всё же была, я теперь спал на ней, и завязав рукава на поясе узлом, я присел и стал осторожно скручивать войлочный коврик кошмы в валик. Когда я подошёл к провалу люка вниз, там послышалось шуршание и появилась голова Петра, тот быстро зашептал:
— Сейчас, Немой навоз со двора повезёт, можно там всё спрятать. Нас троих как раз грузить поставили навоз из коровника.
— Отлично, я спрячусь под навозом, и всё что сможете набрать, там же и укроем, а когда навоз вывезем за тын… А куда его возят?
— К дальнему оврагу, — сразу же ответил Пётр, я, например, этого не знал, и тут же попытался пояснить расстояние. — Много полётов стрелы от имения будет, там кустарник у оврага от ворот его еле видно.
— Угу, пару вёрст получается. Там и встречаемся. Вы выбирайтесь сами, но так чтобы вас не заметили, найдите работу какую за тыном, а потом тикайте. Всё ясно?
— Угу.
Тот подхватил у меня кошму, и помог спуститься, и дальше провёл по двору к коровнику, укрыв за ним. Дворня меня приметила, но никто ничего не сказал, болезным меня считали, коим я и являлся. Особо боярина и его людей мы не опасались, те отсутствовали в имении, боярин к соседям уехал, в гости, там общая охота какая-то намечалась, и вернутся должен дня через два-три, так что время у нас есть, а потом скорее всего начнётся охота. Ну я-то лесной житель, меня не найдут, а вот парням придётся туго. Бросить я их не могу, значит будем помогать. Жаль только, что поля одни вокруг.
Пётр наконец позвал меня, телега пуста стояла, тот указал на уже положенную кошму, и я устроился на ней, дальше парни сунули мне в руки какие-то вещи, и лук, с уже надетой тетивой. А я и не надеялся, раз боярин уехал на охоту, значит и все охотничьи принадлежности взял с собой, но оказалось не всё взял. Или у него несколько охотничьих луков было, честно говоря в полутьме коровника я не рассмотрел, что мне сунули, вместе с колчаном, сюда же накидали мешок, и несколько вещей, то что попалось на глаза те и прихватили, и накрыли другим краем кошмы. После чего по ней дробно застучал навоз, сначала подсохший накидали, потом свежий пошёл. Это я по возгласам парней понял, быстро сработали, а я ведь ими и не руководил, главное поставил задачу, а те всё сделали. Наконец слой уже хорош был, я на боку лежал, прижал тот меня, тут подошёл Немой, так звали сына травницы, он тут подсобным работником был, и мы покатили к выезду. Причём один из парнишек ехал со мной, он разгружать навоз будет. Да обычная работа, которую те делают раз в два дня, правда сегодня другие работы были, и вывозили навоз не утром, а вечером, но и в этом не было ничего удивительного.
Меня чуть не укачало, тем более навоз садился и сдавливал меня чем дальше, тем больше, а поднимать его, освобождая себе место, я опасался. Тем более оставленное отверстие, чтобы дышать, сделали небольшим, а потом при тряске его навозом завалило, и я постепенно стал задыхаться от недостатка воздуха. Со мной ехал Тимоха, но тот молчал, может возница и был немым, но со слухом у того было всё в порядке. Наконец мы немного подвигавшись туда и обратно, встали, и я поучаствовал тычки, похоже Тимофей снимает с телеги навоз и сбрасывает его. Это длилось довольно порядочно времени, да и за дышалось теперь легче, когда столько груза сбросили, свежий воздух стал поступать, такой живительный и вкусный. Тут ещё Тимоха зашептал:
— Михайло, Немой отошёл в
