— Что ты имеешь в виду?
— Жавьера говорит, что если будет серьезное оспаривание на трон, то есть другой свод правил, — Уильям начал вспоминать последний раз, когда Дом Знаний был оспорен.
— Да, думаю так и есть.
— Несколько недель ожидания.
— Ты не можешь об этом не беспокоиться? — смотря на нее, он видел, что нет.
— Это включает в себя обеды. Сборы. Там будут судить по тому, как ты выглядишь, одеваешься, играешь.
— Это не будет иметь значения.
— Будет. Как только они увидят твое родимое пятно, все это не будет иметь значения.
Он, кажется, совсем не понимал, чего она опасается.
— Когда они это увидят?
— Как только мы приедем. Никто не сможет оспорить, что ты королева. Ты будешь в безопасности.
— Мы снова вернулись к этому?
— Кассандра, — честно говоря, Уильям запутался. — Чего ты хочешь?
— Правосудия. Истинного правосудия для семи миллиардов людей, — ее взгляд пронизывал его. — Я хочу найти того, кто убил мою семью. Кто терроризировал мою племянницу, кто ответственен за смерть твоей команды. Кто позволил напасть на «Страж».
— Ты сможешь получить это, когда станешь королевой.
— Нет! Я не могу приказывать правосудию, и ты тоже сможешь поступать лояльно. Ваш совет должен сам решать, заслуживал ли народ Земли смерти. Потомки Сабах и Кайдена, каринианианцы из разных Домов, должны наконец-то найти справедливость в Ассамблее Кариниана, в законах каринианианцев, должны выяснить, что один из них виновен в их смертях.
Уильям смотрел в глаза своей спутнице жизни, видел решимость и ярость в них. Из всех людей она имела право на свою ярость.
— Это сделает все сложнее.
— Я знаю, особенно для тебя.
— Меня?
— Я не буду в безопасности. Пока. Но, Уильям, мне нужно знать. Мне нужно знать, все ли Сабах забрала на Землю. Все хорошее, «Свет», то, что они считали лучшим на Кариниане, серьезно, потому что если это не так, то я не хочу быть здесь.
— Ты была бы готова уйти. Начать все сначала?
— Единственное, что имеет значение для меня здесь, — это ты!
Он уже обдумывал о том, чтобы украсть ее и не рисковать. Но теперь, понимая, чего она хочет, он не мог этого сделать.
— О чем вы с Жавьерой спорили? Я знаю, что вы именно спорили. Я знаю этот твой тон. Ты была расстроена. Почему?
— Будут ужины. Собрания. Люди будут судить, выпендриваться.
Он посмотрел на нее удивленным и растерянным взглядом. Раздраженная Кассандра проговорила:
— Что ты собираешься надеть?
— Я? Мою униформу… — Уильям внезапно вспомнил все «ужины», на которых он тоже был.
— Именно, — кивнула она, увидев, как его лицо озарилось пониманием.
— Итак, мы найдем тебе одежду.
— Найдем мне?
Чувствуя себя тонущим, Уильям ухватился за ссору с Жавьерой.
— А что сказала Жавьера?
— Что у нее есть родственники, которые могут сшить мне одежду.
— Ну, вот и все.
— Ты действительно думаешь, что я бы пошла на ужин, который отразится и на тебе, надев одну из этих вещей? — Кассандра жестом указала на комм. Посмотрев в ту сторону, Уильям побледнел.
— Это тебе не подойдет.
— Нет, но Жавьера говорит, что нужно одеть что-то подобное, статусное.
— Но они могли бы сделать что-то, что тебе понравится.
— Возможно.
— Так в чем проблема? — когда она посмотрела на него, Уильям действительно находился в растерянности. — Кассандра, честность, нравится нам это или нет.
— Дело не в честности! Уильям, это дизайнерские платья.
— Ладно…
— Черт возьми! Как я смогу расплатиться за них!?!
— Как ты… — он резко прижал ее к себе. — Я ЗАПЛАЧУ ЗА НИХ! Ты моя спутница жизни! МОЯ КОРОЛЕВА.
— Уильям, я не знаю, сколько это будет стоить. Я не знаю, что делать. У меня нет ничего ценного, чтобы предложить.
— Ничего ценного? — тон Уильяма был смертельно опасен.
— Не на Кариниане.
— Ты думаешь, что это важно для меня?
— Нет, я так не думаю. Я знаю, что это не так. Но это имеет значение для меня! — взяв его лицо в ладони, она встретила убийственный взгляд его глаз. — Я рассказывала тебе о своей матери. Я не сказала тебе, что на шесть месяцев мой отец отправил меня в школу-интернат, далеко от дома, — она пояснила, увидев его замешательство. — С тех пор, как мне исполнилось десять, я была одна.
Взгляд Уильяма пронизывал ее.
— Он любил меня. Я знаю, я это видела, но я так была похожа на маму, что ему было трудно видеть меня каждый день. Я понимаю это… сейчас. У меня были свои деньги, я знала, чего это стоит, платить за себя, — смотря в его глаза, она видела, что его взгляд успокаивался. — Мне тяжело не иметь возможности заплатить за что-либо!
— Кассандра, я — адмирал Коалиции, член королевской семьи, это не будет проблемой.
— Ты бы сказал мне, если бы это было не так?
— Да. Честность, нравится нам это или нет.
— Окей, — она потянулась, чтобы поцеловать его в губы. — Я скажу Жавьере позвонить ее семье.
— Хорошо.
— Итак, адмирал, — ее глаза чувственно засверкали. — Кажется, сегодня только мы вдвоем. Всю ночь. Как думаешь, чем бы нам заняться? — он посмотрел в эти глаза, попадая в их плен.
— Я планирую быть очень близко к тебе. Всю ночь напролет.
— В самом деле? Хорошо, если тебе необходимо, — она первой поцеловала его, когда он отнес ее на кровать.
* * *
Позже, после того как Хуту собрал остатки ужина, Кассандра прижалась обратно к Уильяму, лениво лаская его обнаженную грудь.
— Есть какие-нибудь новости о Тибулле?
— Нет, — его тон беспокоил ее.
— Почему так долго?
— Там сейчас есть команда поддержки.
— Ты должен вытащить его оттуда. Если мятежники узнают, что он жив, они снова атакуют.
— Если он жив.
— Он жив, — Уильям перекатился, чтобы посмотреть на нее сверху. — Я отказываюсь верить, что мы поняли все это слишком поздно.
— Если это так, я не могу просто приказать ему вернуться.
— Ты можешь задействовать меня?
— Задействовать тебя?
— Испытание. Оспаривание. Первый сын должен быть там, не так ли? — Уильям поднял бровь. — Разве ты не можешь привлечь его к оспариванию, чтобы никто не узнал? — откинувшись назад, он обдумывал то, что она сказала.
— Это возможно. Но нам нужно убедиться, что он не сможет ни с кем общаться. Нам нужно хранить информацию не только от Высших адмиралов, но и короля Джотэма, — Уильям нахмурился от мысли не говорить своему другу, что его сын жив.
— Но это только на некоторое время. Он предпочел бы не знать и иметь своего сына дома живым, чем знать и рисковать им, — сказала ему Кассандра, зная его озабоченность.
— На самом деле, но ему нужно будет время, чтобы это понять. Особенно если…
— Ты думаешь, что Дедриану тоже, — обеспокоенные глаза встретились с его. — Один сын пытается убить другого.
— Я не могу представить, каково это, когда твой сын предает тебя таким образом.
— Ему понадобится его друг, — поднявшись на колени, она нежно поцеловала его.
— Мне нужно сделать несколько звонков… — он погладил ее щеку костяшками пальцев.
— Иди, делай. У нас есть вся ночь, — она любовалась им, когда он ушел в одних своих пижамных штанах.
