— Куда на этот раз? — продолжал вопрошать Кит, в то время как мы поднимались все выше.
Крошечные белоснежные камешки, которыми была усыпана вся дорога, неприятно кололи стопы даже сквозь подошву сандалий, то и дело норовя забраться внутрь обувки. Солнце припекало так, что каждый шаг давался через силу, и лишь легкий морской ветерок давал возможность пройти этот путь. Хотя кого я обманываю — лишь искра решимости давала мне сделать это. Я не знаю, к каким последствиям приведет мое решение, — лишь надеюсь, что он просто не придаст этому большого значения. Ведь то, во что мы не верим, не имеет власти над нашей судьбой. То, о чем не сожалеем, не тянет ко дну.
Когда мы остановились у танцующего дерева, необъятного гиганта, в которого превратился крошечный росток, высаженный здесь моими и Кирана руками когда-то очень давно, сейчас дарящего тень страждущим, мальчик облегченно выдохнул:
— Как же хорошо… Так, — садясь лицом к морю, у самого края обрыва, заговорил парень, — что там все же случилось?
— Ну, — присела я рядом, пытаясь подобрать слова, но, как назло, в голову ничего не лезло. Потому просто сказала: — Там случился Ариен, — пожала плечами, стараясь не замечать, как Кит резко повернулся ко мне с распахнувшимися от ужаса глазами. — Но, это ничего, — снова пожала я плечами, прекрасно зная, что это не так. — Мы тут, он там, так что…
— Так что надо валить, а не рассиживать тут, — спохватился Кит, подрываясь с места. Но моя рука успокаивающе легла на его предплечье.
— Позволь мне сперва кое-что рассказать тебе? — украдкой взглянула я на него.
— Сейчас?! — воскликнул он. — Ты совсем с ума сошла? Сейчас надо бежать! Я прошу тебя, давай вернемся в твой ненормальный дом, отсидимся там сколько нужно! Да хоть год или два! Десять лет! Всяко лучше, чем болтаться на цепях в подвале. — Казалось, еще немного — и парнишка начнет бегать вокруг меня, взывая к моей ответственности.
Кит отчаянно тряс головой, отчего его кудряшки мельтешили у меня перед глазами, неимоверно раздражая. Он пытался шептать и орать одновременно, а вместо этого просто брызгал слюнями во все стороны. Мой настрой на драматический и откровенный рассказ все больше превращался в настрой на откровенно драматическое избиение подростка.
— Да успокойся ты уже, — не выдержав, дернула я его за одну особенно вызывающе подпрыгивающую кудряшку. Как это ни странно, но подействовало. Мальчик ошарашенно уставился на меня. — Видишь, — указала я на амулет на своей шее, — это щит, и сейчас он активирован. Не очень сильный амулет, так как не может долго держать заряд, но на какое-то время его хватит, чтобы я заметила приближающегося к нам врага и смогла активировать телепорт. Такой маг, как Ариен, может не дать мне активировать артефакт, но если я уже это сделала, то даже ему придется повозиться, чтобы разорвать плетение. Те амулеты, что я дала тебе, и те, что ты видишь на мне, очень простые по своему действию и активации, они не очень сильные, но зато работают без подпитки магов. Они сами собирают энергию. Все, что нужно сделать человеку, у которого нет никаких задатков к магии, — это касается тебя, кстати, — просто использовать собственную кровь или, — немного замялась я, — любую другую жидкость… м…
— Жидкость? — нахмурился пацан.
— Айд меня разорви, — пробормотала я, подпирая рукой щеку и опираясь локтями на собственные колени. И чего я так засмущалась, е-мое. — Да, жидкость твоего организма. Слюни, там, например, — пробормотала я.
Последнее замечание Киту весьма понравилось. И, судя по его взгляду, парнишка уже представлял, какую иную жидкость своего организма он мог задействовать в случае опасности.
— Это на крайний случай, — оборвала я разгул фантазии подростка. — И не при мне, — припечатала я. — Но телепорт работает только от крови, с ним такие штуки не прокатят. — Еще не хватало, чтобы на моем бесценном амулетике опробовал!
На какое-то время воцарилась тишина. Каждый из нас думал о своем. Я собиралась с мыслями, пытаясь сообразить, как именно рассказать Киту о том, какова связь между нами. Объяснить, почему я не хочу, чтобы он следовал за мной. Как сделать все это, когда в груди так безумно болит? Не первый раз я спрашивала себя: почему просто не уйти? Вот так просто взять и исчезнуть? Ничего не объясняя, растаять в воздухе. И всякий раз от этой мысли мне становилось не по себе. Впервые за долгие годы я грелась в лучах человеческого присутствия в моей такой промозглой и темной реальности. Я наслаждалась тем, что рядом со мной был он. Так стремительно быстро, странно и неожиданно он занял место в моем закрытом на все замки сердце, что уйти или отпустить его сейчас было физически больно. Я ощущала его родным. Он был родным, частицей моего ребенка, как я могла оставить его одного?
— Ты знаешь, — первым нарушил молчание Кит, — я кое-что вспомнил.
Своими словами обратил на себя мое внимание. Кит почти лежал, опираясь на локти, и смотрел в сторону горизонта.
— Помнишь, когда мы пришли с тобой сюда первый раз? Я сказал тебе тогда, что помню это место.
Я лишь кивнула, не зная, что именно должна сейчас сказать.
— Это правда, отец приводил меня сюда, еще когда был жив. Я как-то и не вспоминал особенно об этом до того самого дня. Но потом… я припомнил, что он сказал мне тогда: «Здесь то место, которое дает корни всей нашей семье». Ты знаешь, что такое «корни семьи»? — посмотрел он на меня слишком мудрым для его возраста взглядом, от которого мурашки побежали у меня по спине. — Знаешь ведь, — кивнул он, точно считал ответ на дне моих глаз. — Ты знаешь, что единственное у меня осталось на память о моей семье? Небольшая деревянная фигурка, изображающая парящую птицу. Отец отдал мне ее, когда мне было семь. Он говорил, что это странствующий альбатрос, якобы охранитель нашей семьи. Честно тебе скажу, когда был маленьким, я не придавал этим словам значения. Когда остался один, то и вовсе решил, что отец это выдумал — чтобы придать себе важности, что ли? Не знаю, — пожал он плечами, а я,
