– Это еще что за маскарад?
Но призрачные воины не обратили на его слова никакого внимания. Они встали по сторонам двери и обнажили свои сабли.
И тогда вслед за ними в комнату вошел ребенок, мальчик лет пяти в расшитом золотом халате. Лицо у ребенка круглое, как луна, гладкое, как лесное озеро, спокойное, как весеннее утро. Глаза ясные, голубые, безмятежные.
– Что… что здесь происходит? – пролепетал Ван дер Роде, изумленно глядя на ребенка и прижимая к себе кожаный мешок с артефактом. Но мальчик, ничего не отвечая, подошел к нему и протянул руки к мешку с Царьградом.
Лицо Иоганна исказилось гримасой, он вцепился в кожаный мешок и отступил к окну. Но ребенок двигался за ним легко и плавно, как будто не шел, а летел по воздуху, и руки его словно приросли к Царьграду.
– Отдай! – проговорил негромко господин Иоганн. – Это мое! Это принадлежало моей семье сотни лет!
Мальчик заговорил.
Он говорил на каком-то странном, гулком и гортанном языке, не похожем ни на один из языков земли, – но странным образом Вета понимала его слова, по крайней мере, смутно улавливала их смысл.
Ребенок говорил, что сотни лет – это всего лишь миг для этого артефакта, что Царьград – это древняя святыня, память о тех далеких временах, когда предки древних греков еще только учились лепить примитивные глиняные горшки и строить лачуги из простых камней, а предки римлян охотились с каменными топорами. Он говорил, что неразумные люди не представляют, с какой силой они имеют дело, что они недостойны даже прикасаться к этому артефакту, не то что владеть им, и сейчас он всего лишь восстанавливает справедливость.
– Это мое! – вскрикнул Ван дер Роде, еще крепче вцепившись в свою добычу.
И тут в комнате начало происходить что-то вовсе странное, как будто недостаточно было появления средневековых воинов с кривыми саблями и загадочного ребенка, говорящего на небывалом языке.
Воздух вокруг Ван дер Роде начал колебаться и дрожать, как это бывает в сильную жару. Затем вокруг господина Иоганна, по-прежнему прижимающего к себе артефакт, словно соткался полупрозрачный серебристо-голубой кокон, и этот кокон, вместе с почтенным бизнесменом и артефактом, приподнялся над полом и закачался в воздухе, как воздушный шар. В следующее мгновение стенки кокона начали темнеть, они стали непрозрачны, нижняя часть кокона заострилась, он закружился, как песчаный вихрь, и втянулся в открытое окно, как водяная воронка втягивается в сток ванны. И следом за мерцающим коконом улетел в окно ребенок с безмятежными голубыми глазами, а за ним – два воина в черных с серебром одеждах…
Вета стояла посреди опустевшей комнаты в совершенном изумлении и смотрела в окно.
Что это было?
Галлюцинация? Видение?
Но тогда куда делся солидный и вполне материальный господин Ван дер Роде? И куда делся с таким трудом найденный артефакт?
Рядом раздался приглушенный стон.
Вета повернулась и увидела капитана Острового.
Тот сидел на полу, держась за голову, и оглядывался по сторонам.
– Кто это меня? – проговорил наконец, мучительно припоминая последние события, Островой.
– Господин Ван дер Роде! – охотно просветила его Вета.
– Вот гад! – Островой поднялся на ноги, прислушиваясь к своим ощущениям. – С виду такой приличный бизнесмен… ну ничего, он от нас не уйдет, я его из-под земли достану!
– Это вряд ли… – проговорила Вета, вспоминая ввинчивающийся в окно серебристо-голубой кокон. – Но вы не расстраивайтесь, главного преступника вы поймали, – и она показала на Вернера, который тоже начал подавать признаки жизни.
– Да! – оживился Островой. – Ведь это он по приказу Ван дер Роде ограбил квартиру Сперанского и фактически убил старуху домработницу…
– И не только, – добавила Вета. – За ним числятся еще два или три убийства – подпольная миллионерша Изабелла Романовна, столяр-краснодеревщик Револьд Марксэнович… кроме того, поджог антикварного магазина «Раритет» и нападение на его хозяина…
– Вы уверены?
– Да я, можно сказать, была свидетелем всех его преступлений!
– Надо же! – На лице Острового появилось слегка смущенное выражение. – А мы с вами не могли бы встретиться… обсудить это все… так сказать, в неформальной обстановке? Допустим, завтра, часов в семь вечера… сегодня мне надо этим гражданином заниматься, – и он ткнул носком ботинка «пробуждающегося» Вернера.
«Это же он мне свидание назначает!» – сообразила Вета.
Однако ничего ответить она не успела: дверь комнаты опять распахнулась.
Вета нервно вздрогнула, но на этот раз на пороге возникли не средневековые воины, не наемные убийцы и даже не голландские бизнесмены, а всего лишь хозяйка комнаты Настасья Васильевна, волочащая за собой ревущего и упирающегося Витю.
– Бабачку хочу! – верещал ребенок. – Черненькую бабачку!
– Да угомонись ты, ирод! – прикрикнула на него Настасья Васильевна. – Какую еще собачку? Самим жить негде!
Тут она увидела капитана Острового в рабочем комбинезоне и удивленно спросила:
– А ты кто? Ты что – теперь вместо Пети у нас сантехником работаешь?
– Нет, я не сантехник! – возразил капитан, вылезая из комбинезона. – Я из милиции! – И он предъявил ей удостоверение. – У вас в комнате прошла операция по задержанию опасного преступника.
– Вот те на! – изумилась Настасья Васильевна. – Что, другого места найти не могли? А кто же мне батарею-то починит?
Спала Вета долго и проснулась, когда солнце светило в окно и мужа не было дома. Она села на кровати, очумело тряся головой. Часы показывали половину первого дня.
– Ничего себе! – Вета вскочила с кровати, как подброшенная пружиной.
От резкого движения потемнело в глазах и в ушах зазвенели тысячи колокольчиков, так что Вета тут же упала на подушку. Видно, вчерашнее приключение не прошло даром. Однако нужно вставать.
– Проснулась? – в дверях стояла свекровь.
Взгляд колючий, брови насуплены, снова как раньше – ни «здрасте», ни «доброе утро». Ясное дело, злится за вчерашнюю «старую сводню». Может, Вета и преувеличила чуть-чуть, да все равно свекрови еще мало попало за все девять лет нотаций и издевательств. Один приказ являться во что бы то ни стало к ужину к семи чего стоит!
– Вы что, разбудить не могли? – недовольно спросила Вета, также проигнорировав и «здрасте», и «доброе утро».
– Пытались. – Свекровь поджала губы. – Володя уж как тебя уговаривал, и тряс, и за ноги дергал, а ты только ругалась неприличными словами.
– Ну уж, – усомнилась Вета, – так уж и неприличными… А впрочем, все равно.
– Ты очень изменилась, Ивэтта. – Свекровь принялась за старое.
– Все люди меняются. – Вета пожала плечами и со стоном сползла с кровати.
– Что происходит в нашей семье? – вздохнула свекровь.
– Вам лучше знать, – не утерпела Вета, направляясь в ванную.
– Ты на меня свои проблемы не сваливай! – сказала свекровь ей в спину. – Твой муж – сама с ним и разбирайся!
– Разберусь, – согласилась Вета, развернувшись на босых пятках, – обязательно разберусь, я вам обещаю.
– Вета! – Свекровь схватила ее за руку. – Не руби сплеча, не решай сгоряча, подумай! Ведь десять лет уж вы с Володей прожили!
– Девять, – поправила Вета и отняла свою руку.
Она опоздала в музей
