Мауз умолк, довольный собой.
— Зачем? Если вы решили не трогать…
— Ты невнимательно слушаешь, — елейно улыбнулся вельможа. — «Использовать», вот главное слово. Башир сар-Херед, дело в нем.
— Башир потомок древнего рода, в котором было три Верховных, — страстно заговорил целитель. — Он умудрился выжить в чистках и получил свой пост — только потому, что сам он простой смертный. Для магов он станет мучеником!
— За десять лет он палец о палец не ударил ради вас, — раздраженно ответил советник и повторил: — Ты молод и горяч, чародей. И опять не слушаешь. Никто не хочет лишней ссоры с магами. Это все равно что… задирать змея, чьи головы спят по всей стране. Разбуди одну — и проснутся остальные. Нет, — протянул он, — ваш Башир слишком любит золото, чтобы рисковать ради тех, к кому не принадлежит.
— Но вы боитесь, что маги поднимут его на щит. — Аджит покачал бы головой, если б мог.
— Послушай, ты… — Жалимар встал, но, очевидно, не нашел подходящего слова. Настал его черед подступить к чародею лицом к лицу. Маг видел, как под тканью маски играют желваки.
— Ты… слизняк, — спокойнее произнес гафир. — Ты смердишь ненавистью. Дышишь ею. Изрыгаешь с каждым словом.
— Есть за что…
— О да, вы — не те звери, у которых я был рабом. При них вы были шавками, а теперь чудовища мертвы, а вы отдуваетесь за них. Но и мы — не те, кто жгли ваши крепости! Люди сменились: при дворе, в храмах, среди гафиров. Но твой мир состоит только из вас, магов: исключительных, неповторимых, которые держали нас, как скотов… и нас, простых смертных. Вы так нас называете? Между собой?
Он отошел и, отвернувшись, закончил:
— Ты… жалок.
— Ты ошибаешься, Аджит, — спокойнее заговорил советник. — Ваш символ всего лишь продажный заговорщик. Заморское золото и мальчишка, которого в Нагаде назвали наследником свергнутых царей. Вот и все, что есть в этой истории. Никаких магов. Если его схватит Ночной двор, это всколыхнет всех прочих шпионов Нагады. Если его казнит Круг… по совершенно другому делу… — Мауз улыбнулся.
— Почему я должен вам верить?
— А ты не верь, если хочешь, — махнул пухлой рукой вельможа. — Только у тебя есть два пути. Первый… Ты даешь показания против шпиона. И мы казним вместо тебя простого каторжника, а ты получишь новое лицо. Второй… мы казним вместо простого каторжника тебя, а вместе с тобой — и твои замыслы.
— Негустой выбор.
— Какой есть. Ты можешь выбрать добрый костер в любой миг. В конце концов однажды ты уже отправился в мир иной. — Мауз потеребил нити жемчуга, обрамлявшие его лицо. — Думай. Мы оставим тебе время до утра.
Махнув рукой Жалимару, он поплыл к выходу. Уже проходя мимо Аджита, советник на мгновение остановился, впился в него взглядом заплывших глаз.
— Я немного завидую тебе, Аджит, — проговорил он. — Всего чуть–чуть, но все же. Что ты ни выберешь, в своих глазах ты останешься прав. Хотел бы я сказать то же о себе.
Ты ошибаешься, хотел сказать чародей, но так и не нашел сил разлепить губы.
К суду и казни его вывели минута в минуту. Гонг в храме владыки времени как раз заговорил, возвещая полдень, когда пленника вытолкнули навстречу солнцу — и смерти. «Могли бы и припоздать с судилищем», — подумал Аджит.
День выдался ясным и звонким, как всегда бывает после сезона дождей. В Священном Круге, где обитель вершит правосудие и провожает на костер усопших, собрались две или три дюжины зевак. Некоторые скучали, иные прятали взгляд, прочие же смотрели с неприкрытой ненавистью. Поначалу чародей оглядывался, интересуясь, кто как себя ведет. Не каждому дано увидеть свой последний час. Впрочем, он быстро потерял интерес и к этому.
Когда на мраморную трибуну поднялся первый свидетель, чародею стало тошно. Это было глупо. Это было пошло. Собрались все, кому он насолил: от одногодки, так и не ставшего учеником Верховного, до былого любовника Джамилы.
«Дыхание Бездны! Тебе–то я что сделал?» — хотелось крикнуть собрату–целителю.
Под синяками и запекшейся кровью каторжника было не узнать. Чародей отмерил порцию черного дурмана: работорговец выглядел так, как и должен выглядеть лишенный силы, доведенный до изнеможения маг.
Чародей уже отрешился от происходящего — когда на возвышение поднялась его любимая.
«Боги, девочка! Ты первая, кого я рад видеть!» Он подумал так — и осекся. Выступать в его защиту опасно. Должно быть, Джамила сама это поняла: чародейка шла прямо, точно несла на голове кувшин. Ковва с высоким воротом подчеркивала болезненную бледность ее смуглых скул.
«Пожалуйста, прокляни меня! — безмолвно молил Аджит. — Усир и Джахат, Великая Матерь и Шакал Пустыни… если есть в мире справедливость, пусть она меня ненавидит!»
— Меня зовут Джамила, — донеслось до него. — Джамила, ученица Хенны, ученицы Чедда из линии Омейи. Последние два года я была спутницей обвиняемого и пришла, чтобы…
Она говорила тише и тише, пока Аджит не перестал ее слышать. Чародейка сглотнула, бросила на каторжника взгляд, но тот не знал ее и был вконец одурманен. С подбородка пленника свисала ниточка слюны.
— …пришла, чтобы свидетельствовать против убийцы.
Милосердные владыки! Ему хотелось то ли петь им славу, то ли проклинать. Но лучше всего — напиться до бесчувствия.
— Теперь я стану еще больше тебе завидовать, — советник дернул за плетеный шнурок, свисавший рядом с рабочим креслом. В соседних комнатах зазвонил колокольчик. — Не просто уйти от наказания, но обрести свободу. Настоящую. Иди, куда хочешь. Делай, что хочешь. Я не могу себе такого позволить. Я думал…
Его излияния прервала служанка с полным подносом чашечек, кувшинов и прочей утвари.
— Ах, милая, как раз вовремя, — вельможа замахал ей рукой. — Ты не представляешь, какой там холод! Как я соскучился по доброму настою!
Словно подтверждая его слова, в окно ударил порыв ветра. Стекло задребезжало. За ним, в Районе Садов, деревья гнулись и клонились к земле, точно отвешивая поклоны.
— Ты обязательно должен попробовать! — не терпящим возражений тоном сказал Мауз. — Это последняя мода, пришла из Гиллу Тхан. В следующем году вся столица будет пить горячие травяные настои, но ты уже скроешься в Рассветных королевствах, вместе с сестрой и племянником.
— Не знаю, дороги сейчас плохие, — неуверенно протянул Аджит.
— О, только не Золотой тракт! — отмахнулся советник. — Мне, знаешь ли, приходится за ним следить. Иначе торговля замирала бы в сезон дождей и сезон бурь.
Мауз орудовал заварочными приспособлениями ловко и так быстро,
