Аджит усмехнулся. Да, брак с придворным напрочь лишил ее иллюзий.
— Разумеется, не бесплатно, — пояснил он. — Я… понимаешь, я не самый последний маг, Верховному частенько нужна моя помощь. Там, где он сам бессилен. К нему прикованы сотни глаз. Ему нужны люди, у которых развязаны руки. Но которые полностью от него зависят.
— Чудесно!
Илайя нахмурилась, встала из кресла и зашагала по террасе из угла в угол.
— Только не говори, что ради нас ввязался в грязные дела!
Она бросила на него обвиняющий взгляд, чародей же постарался улыбнуться. Илайя пробормотала нечто, что пристало больше купеческой дочке, а не придворной даме, — и отвернулась.
Перемены в ней оказались неожиданными для Аджита. Куда делась мать, жизнь которой заключена в сыне и муже? Сестра была немного забавной: маленькая, хрупкая, совсем еще юная — но такая серьезная. Чародею подумалось, что высокородный зять нашел в Илайе не только хозяйку, но и единомышленника.
Перехватив его взгляд, сестра состроила гримасу.
— Вот что, — заговорила она. — Подробности рассказывать долго. Пока что встречи буду устраивать я. Я всегда могу отправиться в поездку и заранее сообщить тебе. Я хозяйка в своем доме, мне ни с кем не нужно объясняться. Наверное, так следовало поступить с самого начала.
— И как ты будешь передавать вести? Принесешь письмо к дверям обители?
— Оставь это мне, — отрезала Илайя. — Заведу знакомство с магами. Раид оценит, ему всегда хотелось получше узнать врага.
— Ты уверена?
— Более чем. Не впервой.
— Бесовски повезло ему, что нашел не томную даму, а тебя!
— Его родители не были так уверены. Два года не решались познакомиться с дочерью купца, — сестра усмехнулась. — Ладно, все в прошлом… Они сидят бок о бок с Солнечным Владыкой и морщатся, глядя на меня с небес. Тебе, наверное, пора?
— Сперва нужно поговорить с Сахиром, — напомнил чародей.
— Я никогда этого не понимала! Зачем Саху тебя видеть, если он все равно ничего не вспомнит?
Аджит вздохнул.
— Я ведь объяснял. Наше сознание… состоит как бы из слоев. Он все помнит, просто… не на поверхности. Да, это лучшее сравнение, что мне приходит на ум.
— Делай, что считаешь нужным, — отмахнулась сестра.
Первым на голос чародея откликнулся, конечно, Бес. Племянник вконец измучил пса, так что тот тяжело дышал, но выглядел довольным. Следом появился и сам мальчик. Аджит присел на корточки, из–под неровной челки на него взглянули упрямые глаза зятя.
Чародей вдруг ясно, отчетливо понял, что ненавидит Царя Царей.
— Ну как, замотал пса?
— Угу, — невесело протянул ребенок. — Я испачкался. Галия говорит, что нажалуется отцу.
— Старшая нянька, — пояснила сестра. — Добрая старушка. И очень чопорная.
— Молодой господин не должен бояться нянек. — Маг потрепал племянника по голове. — Ты на них полагаешься, а они тебя одевают и обстирывают. Но ты зависишь от челяди. Учись ухаживать за собой сам и станешь настоящим господином себе и слугам.
— Папа тоже говорит, что я должен все уметь. А то стану как колдуны. Они без чар свечу зажечь не могут, представляешь?
— Твой папа хороший человек. Хотя порой ошибается. Ну… давай. Сейчас мы сделаем тебя еще взрослее!
Привыкший к процедуре, Сахир послушно сел на пол спиной к магу, откинул голову тому на грудь.
— А я… я потом опять ничего не вспомню?
Дядя и мать обменялись взглядами: еще в прошлый раз мальчик не осознавал, что забывает об этих встречах и вспоминает их, лишь вновь увидев Аджита.
— Так надо. — Маг погладил жесткие волосы. — Это ведь ненадолго. Сам видишь, со временем ты все вспомнишь. Ну? Закрывай глаза!
Он положил ладони на голову Сахира. Пара ударов сердца — и мальчик обмяк в его объятиях. Осторожно приподняв ребенка — «Тяжелый же стал! Быстро растет!» — чародей усадил племянника в кресло.
— Да, Раид воспитывает сына в том духе… что колдуны противны богам и…
— Ничего, — улыбнувшись, чародей положил сестре руку на плечо. — Я другого и не ждал.
— Я делаю, что могу. Но не хочу, чтобы ребенок видел, как мы ссоримся.
— Ничего, — повторил Аджит. — Твой муж хороший человек. Просто… он ошибается.
Илайя хотела сказать что–то еще, но передумала. Жена придворного, бывшая здесь несколько минут назад, вновь исчезла. Осталась лишь невысокая девушка, годы назад прощавшаяся у погребального костра с живым братом.
— Я… пойду?
Она кивнула. Отвернулась. Ее всегда немного мутило, когда Аджит вдруг становился невидимым.
Прежде чем окунуться в путаницу улиц Старого города, чародей вдохнул запахи ставшего родным особняка. Чужой дом пах пряностями и заморскими цветами.
Чародей застал воцарение Азаса Черного уже учеником. В те годы он еще не видел большого мира, и все, что знал о нем, — были страшные истории о резне магов, которая вспыхивала то здесь, то там. Каждый вечер приносил новые дурные вести. И новые страхи.
Боялись все. Истории пересказывались вечерами, в полутемных гостиных, и казалось, что мир за стенами обители сошел с ума. Помнится, Аджит считал дни и гадал, сколько времени пройдет, прежде чем война ворвется сюда, разрушив главный и самый крепкий бастион Круга.
— Ерунда! — отрезал Газван, услышав опасения ученика. Тогда он не был Верховным, и говорил еще резче, чем сейчас.
— Разве простые смертные не ненавидят магов? — пылко переспросил Аджит. — Да все об этом говорят! Мы отличаемся от них, у нас… есть сила. Люди ненавидят всех, кто от них отличается…
Юноша осекся, потому что его наставник фыркнул.
— На твоем месте я бы вспомнил старую присказку: мол, слово «маг» исходит от древнего иль магар, что означает «величие» и «господство».
Аджит, не раз слышавший ее из уст наставников, посмотрел на Газвана с недоумением, что только разозлило учителя.
— Вот и догосподствовались, — заключил тот. — До восстания догосподствовались!
Видя, что ученик не понимает, Газван снизошел до объяснения.
— Да, то, что ты говоришь, тоже есть. Но толпа ненавидит не магов вовсе, а господ. А те, кто толпой руководит, — ненавидят тех, кто стоял выше них. То есть тоже господ, только уже повыше рангом. Но не магов. И, в общем, это наша вина, что для них это одно и то же. Но господа меняются, а новым тоже понадобятся маги. Хотя бы чтобы защищаться от соседей. Когда восставшие наденут на кого–нибудь золотую маску и вспомнят, что у Царства есть не только трон, но и границы.
— По–вашему, магам ничего не угрожает?
— Конечно угрожает, олух ты купеческий! И будет угрожать и через год, и через десять лет.
