Стоп. Я не читала «Сунь-Цзы», только слышала об этом трактате. Кто вложил мне в голову эти мысли? Кицунэ, конечно. Блестяще образованный попался мне оборотень. Или я ему попалась? Что бы там ни было, сейчас наши цели совпадают. Я хочу остаться в живых, ему нужно сохранить шанс на перевоплощение. Мы на одной стороне фронта – к счастью.
– Макс, домой!
Я подкрепила команду рывком поводка, и Макс угрюмо повернул к подъезду. Напрочь игнорируя меня, он простоял в коридоре, пока его не позвала из кухни Дашка.
Доктор Вернер, на выход. В сумке пистолет, скотч и пластиковый пакет. Мобильник, ключи, хирургические перчатки, немного денег – по карманам ветровки. ПИН-код карточки забит у Дашки в телефоне, выучен наизусть – с обязательством никому никогда – никогда, никому! – его не сообщать. Наверное, стоит написать завещание, если вернусь живой. Вот только завещать нечего – кроме почти призрачных прав на деньги, вложенные в непостроенный дом.
Со двора я посмотрела на окно нашей кухни. Занавеска в красно-белую клетку пропускает свет, но больше ничего не видно. Там, за занавеской, все, кого я люблю, – кроме Генки.
«Мы тебя достанем, сука! И тебя, и щенков твоих!» – сказал рыжий. Наверное, он никогда не пробовал отнимать у суки щенков. Пока я жива, с Катькой и Дашкой не случится ничего плохого.
Я ушла, не оглядываясь. И на первом же перекрестке за мной увязался потрепанный грязно-рыжий пес.
Вся набережная от городского пляжа к парку была заставлена торговыми палатками. У памятника десантникам с бетонной эстрады мэр заливался соловьем о «бесценной родной земле, щедрой и прекрасной, омываемой морем». Слушать дальше я не смогла: затошнило, будто съела натощак банку меда. На мой взгляд, мэру был необходим другой спичрайтер, но кого интересовало мое мнение… Рядом с ним стояла вся городская верхушка: торжественно-постные лица, дорогие пиджаки… А вот и наш Пахан в белом льняном костюме. Голубая рубашка подсвечивает благородную седину – вкус у него есть, ничего не попишешь.
Лавируя в толпе, я вспоминала: что мне известно о нем? Неплохой когда-то хирург, оказавшийся сметливым администратором, грамотно рассчитывающим на много ходов вперед. Новый корпус больницы был построен пять лет тому назад, на открытие приезжал губернатор. Фотография в кабинете: красотка с ножницами на подносике, профессионально лучащиеся улыбкой мэр и губернатор – и он, в белом халате, на фоне красной ленточки. Тот же снимок, но с другим ракурсом – на первой странице местной газеты. Он же, но в меньшем размере – на третьей странице «Известий». Правда, треть палат платные, ну, это дело житейское. Потом благотворительный фонд для детей-инвалидов – «Милосердие», что ли? Лицо фонда – знаменитая теннисистка, увезенная отсюда в дошкольном возрасте. Потом много еще чего: в России по-прежнему все тайна и ничего не секрет. А потом дом-призрак, похоронивший нашу мечту о своей крыше над головой. Нашу и многих других – да, и Татьяны-моряны, отсюда она и шагнула вниз, обмотанная цепью. Как там она передавала его слова: «Будешь вякать – тебя и не найдет никто».
А вот я нашла.
Я вспомнила ЭТО и почувствовала, как желудок подступает к горлу. Пришлось купить маленькую бутылку минералки в ближайшем киоске – по цене полторашки, ради праздника.
Праздник кипел вокруг – закрытие сезона, День урожая, время подводить баланс, подсчитывать доходы. Все, кто обслуживал отдыхающих, сдавал им жилье, продавал всякую нужную и ненужную дрянь, – все толкались вокруг, покупали у таких же, как они, мороженое и сахарную вату по тройной цене, пели караоке, узнавали, как дела у приятелей и родни. Конец путины…
Я чувствовала себя совершенно чужой и одинокой в этой толпе. Одни люди приезжают сюда отдыхать и тратить деньги. Другие, местные, на них зарабатывают. Я не относилась ни к тем, ни к другим. Праздновать мне тоже было нечего. А сейчас я стала живцом, на который клюнет добыча.
Они должны быть здесь. Рыжий «вел» меня чуть ли не от самого дома, особенно и не скрываясь. Потом отстал – может, передал другому? Или начал лучше маскироваться?
Порой на глаза попадались бродячие собаки, но они, кажется, были просто собаками, такими же довольными и расслабленными, как и люди, щедро делящиеся жестким шашлыком и недоеденными пирожками в обмен на пару благодарных взмахов хвоста. Ешь, дорогой, сегодня праздник!
Темнота начинается в полуметре от фонарей, окаймляющих набережную, сразу же за подстриженными кустами самшита. От собачьего нюха не спрячешься. А если он соединен под собачьей шкурой с человеческим разумом? Оборотни где-то рядом. Я их не вижу, но мне этого и не надо – пока. Главное, чтобы они видели меня.
Я прослонялась в толпе почти три часа, старясь поменьше ходить и подольше сидеть на скамейках – с пончиком, сахарной ватой, мороженым. Нужно было сэкономить силы и протянуть время ближе к полуночи – началу фейерверка. Нарастало чувство, что из темноты смотрят на меня цепкие глаза, кто-то, экономно не делая лишних движений, перемещается вслед за мной.
Я тебя вижу, а ты меня нет…Скоро узнаешь ты этот секрет!Собаке не нужно меня видеть, чтобы следовать за мной по пятам. Но кто сейчас против меня – люди или собаки? Или они разделились на группы: одна на двух ногах, другая на четырех?
Где они? Кто они? Этот плотный мужик в несвежей майке, с полторашкой пива и пакетом сушеных кальмаров? Этот смуглый парень, поигрывающий бицепсами с татуировкой – кельтскими браслетами? Та невзрачная толстуха, безостановочно трещащая по мобильнику? Или сладко раскинувшийся под скамейкой уличный пес непонятной масти?
Я с трудом удерживалась, чтобы не смотреть вокруг сквозь пальцы. Оборотни не должны заподозрить, что я не просто шатаюсь в праздничной толпе, глазея по сторонам. Что я не жертва, а живец, который готов стать охотником.
С моря тянуло сырой прохладой, все сильнее хотелось домой, в тепло, к сонному дыханию Катьки и Дашки за стеной, закипающему чайнику, горячей ванне.
«Мы тебя достанем, сука! И тебя, и щенков твоих!» – так, кажется, сказал рыжий?
Я доверху застегнула ветровку и вновь ощутила тяжесть пистолета в сумке. Готовность тридцать минут. Пора есть шоколад.
Не чувствуя вкуса, я методично расправилась с плиткой горького шоколада, купила в ближайшем ларьке банку энергетика и стала потягивать его, стоя у парапета набережной. Мимо прошла компания подростков, галдящих на таком компьютерном новоязе, что я не понимала ни слова, потом пара средних лет – мужчина поддерживает женщину под руку, а она бережно несет живот, на котором не сходится куртка… Меня
