– «Вносить свою скромную индивидуальную лепту ради будущего достижения того, что, как он верит, предписано провидением», – закончил за него угрюмый Рассел.
– Хорошо сказано, сэр, – заметил Хаккет, по мнению Луи, слегка льстиво.
– И это, как мне кажется, именно то, что вы пытаетесь сегодня сделать. – Альберт широко улыбнулся, большой, усатый, величественный. – Тогда вперед, мои рыцари, во имя королевы, святого Георгия и богини Дискорпореи!
Луи и остальные разразились аплодисментами. Более подобающего ответа не нашлось.
– После такого, думаю, требуется подкрепиться, – сказал Альберт. Один из лакеев в глубине комнаты испарился. – Что касается вашей следующей миссии, любезный доктор, – продолжил Альберт, обняв Хаккета за плечи и прохаживаясь с ним, – то после вашей очень эффективной работы среди чартистского сброда…
Фрейзер Бердон пихнул Луи в локоть.
– Альберт, может, и заинтересован, но похоже, что его миссис не очень.
Луи повернулся и через открытую дверь увидел, как по соседней комнате идет молодая женщина в белом платье, с книгой в руке. Она показалась Луи довольно хорошенькой, хотя и была невысокой и довольно пухленькой, с немного великоватыми голубыми глазами и слегка безвольным подбородком. Она все еще была молода, хотя – если это была она – стала королевой всего через месяц после своего восемнадцатилетия и уже родила шестерых детей. Женщина посмотрела в дверной проем на собравшихся у Альберта – Луи был готов поклясться, что она посмотрела ему прямо в глаза, – отвернулась с явным неодобрением и торопливо удалилась.
Фрейзер усмехнулся.
– Она выглядит точь-в-точь как на марках.
Пока принц и Хаккет беседовали, слуги вносили подносы с напитками и незамысловатыми закусками. Луи заметил, что Рэдклиф столбом стоит в центре комнаты, разглядывая «рыцарей» по очереди, как будто запоминая каждую веснушку на их лицах.
Глава 19
– Уходи! – закричал Бен.
– Боюсь, я не могу это сделать, – спокойно ответил Лобсанг.
Агнес, сидевшая с корзинкой для рукоделия, подавила вздох и постаралась держать себя в руках, чтобы не вмешиваться.
Лобсанг стоял над Беном и кошачьим лотком.
– Бен, ты проделал хорошую работу с лотком. Шими оценит. Но теперь ты должен умыться, потому что скоро ужин, а я готовлю грибной суп. Видишь кастрюлю на печке? Ты же любишь грибной суп.
– Ненавижу грибной суп!
– Вчера ты так не говорил.
– Ты глупый.
Лобсанг рассмеялся, будто мальчик – сейчас, спустя два года после прибытия в Нью-Спринг- филд, ему исполнилось пять – затронул остроумный дискуссионный вопрос.
– С этим можно поспорить.
– А еще ты уродливый. Уродливый и глупый.
– Это дело вкуса.
– Ты не мой настоящий папа, ты глупый!
– Ну хорошо, Бен, хватит об этом…
– Ненавижу тебя, ненавижу тебя!
Бен перевернул пластмассовый лоток, и его содержимое рассыпалось по полу кухни. Затем выбежал во двор, хлопнув дверью с сеткой.
Лобсанг, сложив руки на груди, проводил его взглядом и повернулся к Агнес.
– Могла бы помочь.
– Я помогаю, не помогая.
– Это же у тебя есть опыт общения с такими созданиями.
– С детьми, Лобсанг. Они называются дети.
– Тот, кто сумел вырастить Джошуа Валиенте до полной дееспособной зрелости – ну до более-менее полной дееспособной, – знает, что они творят. Если бы моя искусственная нога или рука начала барахлить, я бы обратился к специалисту по протезам. Мои отношения с Беном очевидно не складываются. Ты здесь специалист.
– А ты – тот, кто хотел побыть отцом. Что ж, это твой шанс. – Она сделала руками прогоняющий жест. – Так вперед, отец!
Лобсанг покачал головой и развел руками. Как в тот раз, когда она заставила его подметать листья в заповеднике троллей на Ближних Землях и сказала, что он схалтурил и должен все переделать.
– Но я не знаю, с чего начать. Он меня ненавидит.
– Нет, не ненавидит.
– Он же так сказал!
– Ему пять лет. Он пытается тебя уязвить. Едва ли он понимает, что говорит. – Она вздохнула. – Лобсанг, попытайся разобраться, что его на самом деле беспокоит. Вот и весь совет, что я могу тебе дать.
– Но…
Она подняла палец.
– И если ты попробуешь втянуть меня, я выйду из комнаты. Может, даже прилягу вздремнуть.
– О да, – ответил он с горечью. – Это твое стратегическое «вздремнуть».
– Это то, чего ты хотел, – повторила она. – Вот почему мы здесь.
Лобсанг тяжело вздохнул.
– Лучше я возьму веник и подмету. Хоть это у меня получается.
– Пусть Бен убирает. В воспитательных целях.
* * *Спустя два года пребывания в Нью-Спрингфилде они оба все еще учились – точно так же, по мнению Агнес, как и Ирвины, и Тодды, и Беллы, и Бамберы, и все остальные колонисты, появившиеся здесь задолго до них. Но так и было задумано. Лобсанг, долгие годы наблюдавший за первопроходцами Долгой Земли, теперь хотел попробовать и сам побыть пионером под видом Джорджа.
Конечно, обитатели Нью-Спрингфилда уже многого достигли. Например, соблюдали гигиену. Даже сами делали мыло из животного жира и поташа, изготовленного в печах на древесном угле. Они начали сами шить одежду, так как запасы, взятые с Базовой, потихоньку изнашивались. Собирали коноплю для волокон, лен, хлопок, шерсть со своих овец, а теперь и с овец Лобсанга и учились чесать ее, прясть и ткать. Они даже делали вонючие свечи из сала свиней, которые, одичав, бегали по лесу. И они чувствовали себя абсолютно непринужденно в последовательных версиях своего мира, своих ландшафтов. Фактически почти все время, за исключением танцев и общих собраний, большая часть населения находилась за много миров от центра общины основателей. Это был расслабленный образ жизни на лоне природы Долгой Земли. Агнес прежде не видела ничего подобного и представляла, что выросшие здесь дети, включая Бена, будут полностью считать его само собой разумеющимся.
С точки зрения первопроходства они жульничали, как постепенно узнала Агнес.
Здесь было мало стариков, мало тяжелобольных. Повезло, что одна из женщин в общине, Белла Сарбрук, училась медицине, но когда люди стареют или серьезно заболевают, или если у пары рождается больной ребенок, они предпочитают уходить на Ближние Земли за более квалифицированной помощью. В то же время медикаменты, гигиенические принадлежности домашнего изготовления и другие вещи дополнялись небольшими поставками с Ближних Земель или Вальгаллы. Агнес не видела в этом ничего предосудительного. Если на Ближних Землях существуют большие города, то почему бы их не использовать?
Лобсанг тем временем экспериментировал с сельским хозяйством. С помощью соседей он расчистил несколько старых полей, которые заложили первые поселенцы, вспахал землю, используя лошадей, быков и ручной труд, и получил первый урожай: пшеницу на более рыхлых почвах, овес и картофель на более плотных. Первый урожай пшеницы, хоть и небогатый, привлек любопытных добровольцев – сжать ручными серпами, обмолотить и провеять. Хотя
