- А где ключи, чтобы открыть потом? - вдруг спросил он.
- Не знаю, - хладнокровно ответил Олег. - Надо было у папы спросить. Не успел. - Он повесил карабин на шею и свесил с него кисти. - Мы не будем открывать вольер.
Степан утер пот со лба. Фух, кажись, пронесло. Дед Макар наконец-то осмелился покашлять. Филипп потряс рукою - драться ему уже давненько не приходилось, аж костяшки заболели.
- Олег, а ты, это, их здесь оставляешь? - осторожно спросил Макар, кивая в сторону пленных.
- Да. Мы подождем вертолет, а потом полиция сама разберется, что делать. Это они убили отца. Это они гадили здесь с самого начала. Их нужно держать взаперти, как диких зверей.
- А нам можно идти? - продолжил Макар. - В палатку?
- Идите, - разрешил Олег. - Кормить и поить этих, - он кивнул на заключенных, - тоже будете вы. Это же ваш Главный, вы за него голосовали - вот и несите теперь ответственность.
- Хорошо, хорошо, - торопливо согласился Макар, мысленно крестясь более-менее хорошему исходу.
Олег сходил в гараж за Зариной, а по возвращении домой сразу пошел к себе - было слышно, как заработал телевизор. Тем временем у Филиппа начался «отходняк». Его буквально мелкой дрожью колотило: трупы, стрельба, кровь...
Зарина, бледная и молчаливая, начала стряпать ужин. Она убрала стол за незваными гостями и поставила на плиту кастрюлю с водой. Глаза ее были сухи: все слезы она успела выплакать, рыдая над трупом супруга. Филипп сидел рядом на табуретке и качался на двух ее ножках, потому что не решался пойти на второй этаж. Он сидел и подушечкой большого пальца шлифовал подбородок и щеки: он ненавидел щетину, особенно свою, потому что по его собственному мнению с ней он выглядел не брутально, а по-бомжицки.
- По улице не мотайся, - предупредила Зарина, когда Филипп поднялся с нагретой сидушки. - Мало ли что...
- Я в ванную, - пояснил тот, уже выходя из кухни.
Глядя в зеркало, он поморщился не столько от вида неопрятной щетины и по-сумасшедшему взлохмаченных волос, а все больше от очков. Филипп не считал нормальным их носить, как нормой жизни не считается ходить с костылями. Ты ходишь с костылями не от хорошей жизни и не для понтов, а потому что у тебя проблемы со здоровьем. И очки, как правило, ты тоже носишь не от того, что это очень круто смотрится со стороны, а от того, что ты свет белый видишь как-то не очень. Даже если расписать костыли под хохлому, они не станут твоим декоративным украшением, они останутся твоими подпорками. Также и с очками. Пусть они будут чрезвычайно легкими и модными, они все равно останутся подпорками для твоего падающего зрения. В очках Филипп чувствовал себя неполноценным и самому себе очень не нравился.
Он взял первую попавшуюся бритву, понадеявшись, что у членов этого семейства нет СПИДа. Через несколько минут лицо его преобразилось. Еще он кое-как расчесался, умылся, протер очки, и его настроение немного приподнялось. До вертолета еще так много времени - нужно следить за собой и не опускаться.
Ночью Филипп проснулся от какого-то звука: как будто что-то упало или это ему просто показалось спросонья - он так и не понял. От резкой пробудки сердце бешено колотилось. Он повернул голову: щель из-под двери Олега светилась - он смотрел телевизор. Филиппу резко захотелось уйти из этого дома, вот взять и уйти прямо с самого утра. Убитая горем Зарина, деспотичный Олег, кругом вещи покойного Наркеса - в палатке было хоть и значительно хуже, но все же морально спокойней. Поэтому Филипп решил немедленно сообщить Олегу о своем решении, все равно тот еще не спит.
В одних трусах и футболке он подошел к двери и, тихо постучав, приоткрыл ее.
Одетый лишь в короткие шорты, Олег лежал на своей широкой постели нога на ногу, закинув при этом руки за голову, чуть приподнявшись на подушках, и смотрел далеко не новый военный фильм. Увидев Филиппа, он явно удивился, но тут же приглашающе похлопал по одеялу рядом: мол, присаживайся, посмотрим вместе.
Филипп не хотел заходить, но все же несмело переступил порог просторной комнаты.
6. Последний закат
- Олег, я хочу уйти отсюда, - начал Филипп, опираясь лопатками о стену.
Тот резко поднялся на постели:
- Я думал, ты сп-п-пишь.
Филипп снял очки, потер переносицу, а потом снова водрузил их на место.
- Я проснулся от какого-то звука. Что-то упало, не знаю. Я завтра с утра вернусь к себе, туда, в палатку.
- Ты что, боишься меня? - Олег так быстро оказался возле Филиппа, словно обладал способностями вампира.
Комнату освещал только мерцающий телевизор. Олег отметил про себя, что бегающие человечки в камуфляже, отражающиеся в стеклах золоченых очков, выглядели забавно - пляшущие человечки, убивающие друг друга.
Хозяин и гость были примерно одинакового роста, и это оказалось удобным для того, чтобы Олег абсолютно бесцеремонно кончиком носа коснулся мочки левого уха Филиппа и провел им вдоль шеи, шумно вдохнув в себя запах вздрогнувшего от этого напора тела.
- Ты, ты мне это брось, - зашипел Филипп, зашипел, чтобы не разбудить за стеной Зарину. Он уперся острым локтем в обнаженную грудь Олега, отталкивая его от себя как можно дальше.
Тот тихо засмеялся - так открыто и легко, что Филипп тут же расслабился и опустил руку.
- Ты п-п-пахнешь страхом, ты им насквозь пропах, Филя. - Олег провел большим пальцем по своей влажной и полной губе, будто бы задумавшись. - Я хочу, чтобы ты пах по-другому.
Филипп усмехнулся. Олег навязывал ему правила новой, еще незнакомой игры, и он не знал, стоит ли начинать изучать правила.
- Обычно я пахну соляркой и машинным маслом. Олег, я пойду, постараюсь заснуть, - он уже пожалел, что зашел вот так поздно.
- Тсс... - Олег очень осторожно приподнял его очки за дужки и снял их с привлекательного лица. У него даже в груди сладко защемило от беззащитного, подслеповатого взгляда широко распахнутых глаз, кажущихся безвозвратно темными в мягком полумраке.
Это было особенное лицо: черты породистые, резкие, на любителя. Встречаются лица просто красивые или просто симпатичные. Филипп был привлекателен неправильной, несовершенной красотой - таким не любовались, в таких влюблялись - хоть и редко, но крепко-накрепко.
- Олег, зачем? - Филипп близоруко прищурился и часто заморгал: он очень не любил подобное беспомощное состояние.
- Ты доверяешь мне? - шепнул тот ему на ухо, нарочно опаляя дыханием висок, нарочно смущая и вгоняя в краску.
- Олег, там же твоя мама за стенкой, - очень тихо проговорил Филипп, пытаясь получше рассмотреть тот огонек, который зажегся в глазах Олега.
- Ну же, смотри на меня, смотри! - Олег пальцами впился в волны русых волос, вплотную приближая свое лицо к Филиппу, едва не касаясь
