Олег начинал заниматься своей физкультурой рано, где-то к шести - у Филиппа оставался примерно час времени до того, как он может быть случайно обнаружен.
«Двадцать девять, ноль шесть - очень часто в качестве кода вводят важные даты. - Филипп опустился на пол, вынув «наушники» фонендоскопа, и, повесив прибор на шею, с силой прижал подушечки указательных пальцев к вискам: так лучше думалось. - Я не знаю дат рождений членов этой семьи, я не знаю даты свадьбы... Двадцать девятое июня... Что я знаю об этой семье вообще? Любимый единственный сын трагически погиб, его боевой товарищ занял удобное место. Не то, не то. Семья явно богата. Золото, золото... - Филипп еще сильнее сдавил виски пальцами. - Как там Макар говорил, что в начале двухтысячных фарт попер, двухтысячных, а что, если?..» - Сердце тревожно заныло - так, будто бы ночью приснился ответ на школьную задачу, и нужно было не медля подставить этот ответ в сложнейшее уравнение.
Просто нули. Так почему бы и нет? Филипп рисковал только временем. Он снова вооружился фонендоскопом и решительно начал вращать ручку с проклятыми насечками против часовой стрелки. Круглое число, простое до безобразия! От едва слышного щелчка у Филиппа даже скулы свело, будто он откусил кусок давно вожделенного торта. Подошло!
«Двадцать девятое июня двухтысячного - это код! Похоже, что это дата, когда Наркес наткнулся на золотую жилу. Золотая дата, мать ее. Осталось самое приятное - открыть абсолютно раздолбанный, испорченный замок». - Филипп на секунду задумался. Решив, что одной отверткой здесь не обойтись, он извлек из кармана последнюю целую шпильку, выпрямил ее, а потом зубами согнул самый кончик. Сплюнув, он присел на корточки поудобнее, тыльной стороной ладони утер пот со лба и приступил к увлекательному действу.
Он вставил отвертку в замочную скважину и чуть протолкнул, создавая посильную нагрузку на механизм, а потом недрогнувшей рукой вставил шпильку, пытаясь сместить финальную пластину.
Есть! Если бы Филипп смог видеть себя со стороны, то в голос бы захохотал от одного только собственного вида: детская улыбка - наивная, трогательная, восхищенная - преобразила его лицо. Так дети утром смотрят на подарки под елкой, которые им якобы принес Дед Мороз. Филипп не верил в чудеса, он верил только в себя, а еще - в счастливый случай. И вот прямо сейчас он снова испытывал судьбу.
Филипп поднес к сейфу фонарик и, оставив в замке злополучную отвертку вместе со шпилькой, осторожно открыл заветную дверцу.
На мгновение ему показалось, что он ослеп. Он торопливо стянул с носа помутневшие очки и, для проформы протерев стекла уголком кителя, нацепил их обратно: стопочки пачек американских долларов, стопочки пачек евро - сейчас Филипп, пожалуй, не отказался бы от стопочки водочки, настолько велико оказалось его удивление. Нет, здесь не было оружия - здесь было целое состояние. А еще на самой верхней полке, словно яйца Фаберже, важно лежали золотые самородки. Крупные, с кулак, ничем не уступавшие тем, которые нарыл в прямом смысле этого слова Родион.
Почувствовав, как из приоткрытого рта тоненькой струйкой потекла слюна, Филипп утерся рукавом. Найденное богатство произвело неописуемое впечатление.
Но он даже прикоснуться ни к чему не успел, даже энергией денег не успел заразиться, даже пожелать этого богатства не успел, потому что в погребе внезапно включился свет.
Филипп и не подозревал, что здесь вообще есть освещение, но одинокая лампочка-соточка, сиявшая даже сквозь толстый слой пыли, трудилась исправно. Он болезненно прищурился, опасливо поднимая голову к люку.
- Ну, что ты там нашел? Бога? - раздался знакомый насмешливый голос.
Филиппа будто кипятком окатили - он сразу почувствовал, как под мышками взмокло. Колени его подкосились, и он медленно осел на пыльный, сырой пол.
Ступенька за ступенькой, хлоп - и на полу, совсем рядом, оказался Родион с большой сумкой через плечо: правой, с виду абсолютно здоровой рукой без привычных бинтов он сбросил саквояж прямо перед Филиппом.
- Ай, молодца! Я верил в тебя! Верил, понимаешь? - С разухабистым смешком он потрепал Филиппа по волосам и тут же отстранился, заметив его неудовольствие. - Эй, племяш! Где ты там? - окликнул Родион, поворачивая голову в сторону люка.
Еще секунда - и Олег с карабином на шее спрыгнул вслед за ним абсолютно бесшумно, как дикая рысь, идущая на охоту.
- Племяш? - переспросил Филипп, в недоумении глядя на новоприбывшего.
- П-п-представляешь, единственный, - очень спокойно, словно каждый день об этом рассказывал, произнес Олег, опираясь спиною о стену и целясь прямо в Филиппа. Выражение лица его было непроницаемым, словно этот человек стал абсолютно другим, незнакомым, а еще равнодушным.
Родион вальяжно, как сытый кот, начал мерить шагами тесную комнатушку, сладко потягиваясь и хрустя суставами при этом.
- Как твоя рука? - с сарказмом поинтересовался Филипп. - Вижу, конкретно пошла на поправку?
Родион, с деланным видом растопыривши пальцы, начал рассматривать кисть на свет.
- Царапина, еще не зажила. Так, мелочовка, покровавкала, конечно, но это даже хорошо. Ведь ты поверил? Правда? - Родион остановился посреди комнаты и, ухватившись за расстегнутый воротник тонкой ветровки, потянул вперед зеленую ткань.
Уголок рта Филиппа нервно дернулся, он хотел было криво улыбнуться, но вышла лишь глупая гримаса. Олег продолжал подпирать собой стену, внимательно поглядывая то на распахнутый сейф, то на Филиппа, которому только и осталось, что подумать: «Как же так? Насколько лицемерным нужно быть, чтобы вести себя как ни в чем не бывало?!»
- Охренеть! - присвистнул Родион, вытягивая шею и вглядываясь в светлый лик несказанной удачи: пачки денег притягивали взгляд, а вид золота захватывал дух и порабощал душу. - Закидывай! - Очнувшись от оцепенения, он подфутболил сумку прямо к Филиппу.
И, когда тот послушно стал складывать добычу в бездонные темные недра, Родион, радостно потирая ладони, начал шагать по подземелью из угла в угол, не преминув пояснить самые жуткие моменты последнего времени.
- Верно ты не дотумкал, почему все так вот вышло? Служил, значит, наш Олежка наемником в Сирии, и жизнь свела его с бравым солдатом по имени Марат. Тот все хвалился, что деньги ему не нужны, что родители его - богатые люди, что когда он вернется, то обязательно женится и купит дом, и много чего-то там еще он набрехал. Я вообще не пойму, какого дьявола он поперся в эту Сирию...
- Он хотел доказать себе, что может п-п-постоять за себя и за идею, п-п-пусть за чужую, - металлическим тоном вставил Олег. Взгляд его затуманился, вспоминая военные дни.
- Ему не повезло, - продолжил Родион. - А перед смертью он слезно звал мамашку и просил Олега рассказать родителям, что умер героем.
- Он и умер героем, - снова отозвался Олег, перехватывая карабин поудобней.
- Так вот. Олег сюда приехал - и вот повезло: его приняли как
