Филипп тревожно посмотрел на Олега, тот уже давно прекратил целиться и, постукивая дулом карабина о собственное плечо, с сомнением произнес:
- П-п-почему? Мы ведь договорились его не трогать.
Родион поморщился так, будто у него резко заболела голова.
- Потому что он все знает. Вообще все. Ты считаешь, что таких свидетелей оставляют? - вызверился он. У него изо рта даже пена брызнула - казалось, ядовитая, будто змеиный яд. И слова его были такими же, и травили они ростки добра и сострадания.
- Нет, конечно, нет, - поспешно согласился с ним Олег, стараясь не смотреть в сторону Филиппа.
- Дай-ка мне ствол. - Родион требовательно протянул руку. - Так оно понадежнее будет.
Олег не стал возражать и с готовностью передал бдительному родственнику свою винтовку.
- А ты думал, что здесь пушки будут? - желчно обратился Родион к Филиппу. - У Наркеса все оружие в спальне хранится, в шкафу. И плевал он на какие-то правила: на краю света можно все. Все, Филя, пошел на выход! Ты хороший человек, Филя, добрый, но простачок, поэтому извини, эту партию ты проиграл! - Родион нетерпеливо указал дулом в сторону лестницы.
Филипп ничего не ответил, лишь поправил очки, отряхнул пыльные колени и поставил ногу на первую ступеньку.
Рассвет на Алтае был просто прекрасен. Утреннее солнце золотило горные пики, роса блестела на сочной траве, а россыпи незабудок колыхались под едва веющим ветерком и тихо шелестели: «Не забудь, Шорох, ничего не забудь!»
Филипп шел на смерть, шел к самому обрыву - туда, откуда так сильно любил смотреть на раскинувшиеся роскошные пейзажи.
Ах, если бы можно было все вернуть назад! Он бы ни за что не поехал на этот прииск, ни за что бы не стал садиться за руль проклятущего «Гелика»! Он бы послушался маму с папой и пошел бы учиться в институт, а не в несчастное училище, и стал бы очередным инженером, а не вольным старателем-медвежатником, по глупости обрекшим себя на летальный исход.
Не дойдя до края пропасти самую малость, Филипп остановился. Родион стоял в нескольких метрах от него, держа свою жертву на мушке. Правое плечо палача было приподнято: сумку держать оказалось тяжело, и фигура Родиона казалась перекособоченной, словно корявое дерево после встречи с безжалостной молнией. Олег приосанился практически бок о бок со своим дядей. Он пытался казаться серьезным, вот только руки так и тянулись к карману со спасительным шариком на резинке - источнику монотонного спокойствия и размеренного ритма. Но Олег в карман не полез, а Родион не полез в карман за словом:
- Филя, скажи что-нибудь напоследок, да и ступай с богом! - добродушно разрешил он, чуть опуская винтовку: с такого расстояния он бы ни за что не промазал.
Филипп сказать ничего не решился. Он слабо улыбнулся, его взгляд, и без того печальный, стал невыносимо беспросветным.
Олег набрался мужества и посмотрел в эти серые глаза, так остро напомнившие ему незабудки...
- Ты мне доверяешь? - шепнул он одними губами.
Филипп едва заметно кивнул. «На чьей ты стороне?» - мелькнуло в его голове, но настала пора произнести последнее слово:
- У-ху! - глухо воскликнул он, делая вид, будто готов к отчаянному прыжку.
В этот миг Олег с силой ударил ребром ладони по скрюченным пальцам своего дяди, с силой вцепившимся в винтовку. Оружие отлетело - Родион среагировал моментально. Филипп успел лишь сделать предусмотрительный шаг подальше от пропасти, как отчаянный злодей, в мгновение ока обнажив нож, спрятанный сзади за поясом, с разворота вонзил лезвие Олегу в живот.
В голову Филиппа адреналин ударил ядерной бомбой. Нисколько не задумываясь, он вытащил из рукава отвертку и, метнувшись в сторону врага, загнал «оружие» со всего размаху прямо под лопатку. Ему даже показалось, что он слышит треск разрываемой ткани, треск распоротых мышц и чего-то еще чрезвычайно важного для жизни.
Филипп нанес этот удар и отступил. В критические моменты он был всегда собран, ничто не могло поколебать его решимость, каждое движение давалось легко, а тело становилось словно невесомым. Страх должен окрылять, а жажда жизни - давать хладнокровие.
Олег стоял на коленях, странно раскинув руки в стороны, и тупо провожал взглядом свежую кровь, покидавшую тело и пропитывавшую его футболку.
Сумка плюхнулась в росистую траву. Родион, ссутулившись и едва заметно шатаясь, с отверткой в спине шагал прямо на Филиппа, пытаясь оттеснить его к самому краю обрыва, а Филипп медленно отступал, не упуская из виду ни одного телодвижения этого монстра.
- Ну, что? Ублюдок ты чаморный! Умеешь же ты отблагодарить! - Филипп бросал вызов, и гневными словами он тоже бросался, балансировал почти что на грани, играя с судьбой и жестоким убийцей.
«Выживу или нет? Да или нет?» - Нездоровый азарт пылал в душе, но сердце билось ровно.
Родион шел на него, словно медведь с досадной занозой где-то под толстой шкурой. Лицо его перекосилось от боли и явной досады. Не так, ох, не так он планировал провести свой день. И дело заключалось уже не в деньгах: бешено хотелось разорвать врага в клочья, зубами вгрызться в горячую плоть, убить наглеца! Убить во что бы то ни стало!
Подавшись всем корпусом вперед, он уже занес было руку для того, чтобы схватить Филиппа за шиворот, - Филипп резко отпрыгнул: он не желал быть чьей-то добычей. В эту секунду раздался выстрел: Олег нашел в себе силы, чтобы подтвердить свой статус первоклассного стрелка.
Через дикую боль, через подступающее забвение, почти что с того света он ухитрился пробить своему дядюшке сердце. Винтовка упала из ослабевших рук.
Из груди Родиона вместе с хлещущей кровью вырвалось душераздирающее «Нет!!!» - и разметалось гулким эхом. Родион потерял равновесие и рухнул со скалы. Тело звучно ударилось о прибрежные камни - там и осталось, окровавленное, изувеченное, мертвое.
Филипп бросился к Олегу. Тот не предал, спас ему жизнь, отдав свою взамен...
Олег лежал на спине, одной рукою хватаясь за пучки травы, будто бы она могла удержать его на этом свете, второй рукой он шарил по карману широких штанов, пытаясь нащупать там что-то очень ценное. Он умирал тихо: ни слез, ни стенаний, лишь светлые глаза искали незабудки. Олег еще раз хотел взглянуть на Филиппа, еще раз, последний, самый важный в его жизни.
Филипп упал перед ним на колени - футболка совсем потемнела, а ручка ножа синела одиноким аконитом, убийственно ядовитым проводником в небесное царство. Филипп не знал, что нужно делать, и он не делал ничего, лишь пальцы его вцепились в лохматые волосы.
- Ты, ты мне доверяешь? - едва слышно прошептал Олег, совсем не моргая, пытаясь запомнить глаза-незабудки, чтобы унести их блеск с собой в могилу.
- Да! - торопливо отозвался Филипп,
