Не нужны бандитам ни камуфлированные штаны, ни плотные китайские куртки с кучей карманов. Торговать таким товаром в Заграйске они тоже не будут, это точно. Что тогда? Готовят переворот в отдельно взятом Пермском крае? В такой туман анекдоты ходят плохо…
Климов глубоко затянулся и, окутываясь дымом на выдохе, повернулся. «Атлант» стоял лицом к нему, разговаривая с торговцем, уже прячущим в карман скрутку бумажек. Хозяин оптовой точки, только что бегавший с тюками, торчал спиной, так что лица его Климов видеть не мог, но горбоносый потряс его. Он светился искренней добротой и благодарностью, улыбка его была искренней и при том полной сдержанного достоинства. Прощаясь, оптовик помимо своей воли согнулся едва не пополам, и Климов сразу же понял отчего: тот, кто только что дал ему деньги и поблагодарил за успешную сделку, мог вести за собой легионы. Ян был уверен: «Атлант» переплатил поверх оптовой цены. Для него это не стоило ничего, равно как и улыбка, – по всей видимости, в ближайшее время требовалось что-то еще.
«Паджеро», все так же негромко урча своими шестью цилиндрами, плавно развернулся и исчез за воротами.
Ян же, сплюнув бычок в грязную лужу, содрал с себя перчатку, провел рукой по мокрому лбу.
– По всей видимости… – едва слышно пробормотал он, и его передернуло, – это они.
Он снова столкнулся с иным миром. Однако эти двое не имели ничего общего с той невротизированной Землей, на которую когда-то случайно упали белки-контрабандисты. Потомственный, наверное, офицер Брагин с его блестяще-старомодными манерами выглядел на фоне «Штирлица» и «Атланта» как актер провинциального театра. Эти, в отличие от него, оканчивали не Кадетский корпус Уральской республики, а что-то другое, если у них вообще сохранилось понятие высшего образования. Язык они учили, возможно, по фильмам, и никаких проблем! Может, вообще сразу в голову заносили им знание языка. Но манера поведения, машинально-изысканная, на уровне подсознания, учтивость в обращении с незнакомым человеком, кем бы он ни был. Улыбка. Поворот головы. Мимика, игра мышц вокруг глаз.
Абсолютная, ничем не пробиваемая уверенность в себе – а вот это вырабатывается только поколениями. Ничего тут не сделаешь – сэр Томас Лоуренс, к примеру, был хоть и бастард, но аристократ не последнего разбора, потому и сыграл большую роль в Великом арабском восстании… Достоинство. Образование. Способность не думать о риске, если это надо…
Ян сморщился. Много читая о трудах великих, он ни разу, в силу воспитания и наглухо вбитой потребности подчиняться, не ставил себя на их место – даже будучи мальчишкой. Школа, бутерброды, комсомол, «Комета-212». Он хотел стать летчиком, но увы! Мечта оставалась, а с ней после года срочной – экзамены в училище ВВС, на замполита. По комсомольской, понимаешь, линии.
– Ян, Янчик, – потрепала его по плечу Татьяна, и он сразу же обернулся, ощущая свою вину, – мы загрузились. Все уже, все влезло. Поедем теперь, да? Ты нормально себя чувствуешь?
– Да отлично, – ухмыльнулся Климов, чувствуя в себе какую-то обидную злость. – Отлично, отдышался. Бывает, прости уж… бывает.
Он влез за руль – подголовник подпирали несколько тюков, – повернул ключ в замке и ощутил, как ровное тарахтенье теплого двигателя рвет, уносит куда-то всю эту неуверенность, комплексы и страхи. Рядом села Татьяна, такая же горячая в своей дубленке, как дизель под капотом, распаренная, мокрая и красная. Климов воткнул первую, пошел вперед, проехал ворота, вывернул на знакомую дорогу.
– На Южную теперь? – спросил Ян, зная, что ехать недалеко.
– Ну да, – отозвалась Татьяна. – Сейчас вдоль путей пойдем, потом налево возьмешь. Дорогу, что ли, знаешь?
– Помню мал-мала. Служил же. А жили в военгородке, за речкой.
– Конечно! У вас там и магазины свои были, видела. И шмотки всякие – из ГДР, Чехословакии, консервы болгарские.
– Ой, Таня, брось, видела б ты те шмотки! У нас в полку коляски детские, когда-то в Венгрии купленные, из поколения в поколение передавались…
На рынке их разгрузили быстро. К полудню туман поредел, ехать стало легче, и Ян домчал до своего поворота за десять минут. На пересечении с Самойловской он глянул влево. «Нивы» уже не было, но в окнах старика Невинского горел свет.
Уже въехав в собственные ворота и заглушив дизель, Ян на миг зажмурился, вспоминая, видел он эту желтоватую пыль на оранжевой машине или причудилось, тем более при таком тумане? Что там разглядишь, в самом-то деле?
Пока Таня ставила чайник и разбиралась с запасами в холодильнике, Климов незаметно выбрался на улицу с сигаретой.
– Юра? – набрал он номер. – Слушай-ка меня, дело есть. Ты же к базе данных ГАИ легко?.. Пробить надо. Записывай: Невинский Михаил Семенович, Самойловская, 12. Нужно выяснить, каким автомобилем владеет. Если владеет, конечно. Отлично, буду ждать!
Татьяна нарезала сыр, вскрыла банки с овощными консервами, выставила на стол рюмки. Ян занял свое любимое место под стенкой возле двери, вздохнул: ему отчего-то стало неудобно. Это было странное чувство для давно одинокого мужчины, привыкшего к себе самому и вросшему в свое бегство и одиночество… Такое чувство возникло из-за присутствия в доме женщины. Женщины, которой он нужен. Она появилась там, куда он возвращался без надежды.
– Знаешь, – пробормотал он, глядя, как виски течет в розоватую стопку с ножкой-шариком, – мы тут все когда-то обещали защищать этот город. Смешные, наверное, мысли. Мы были лейтенантами, вполне образованными людьми и хорошо понимали, что если вдруг что – так ойкнуть не успеем, пепла не останется. Но любили говорить друг другу всякое. А я ж комсомольцем был, ну, первая должность такая, секретарь комсомольский, так еще и на гитаре играть приходилось.
– Ты на гитаре играешь? – поразилась Таня.
– Да, – скривился Ян. – Играл. Только я «Пинк Флойд» люблю, «Танджерин Дрим», такое… А Кобзона со всякими Лещенко терпеть не могу с детства. Куда мне все эти комсомольские песни, если честно!
– Ой, а я битлов любила, – покраснела вдруг Татьяна. – И сейчас люблю. Роллингов тоже. Шансон весь этот – аж воротит меня, с ворами выросла, ненавижу их, так ненавижу, ты себе не представляешь!
На столе задребезжал телефон. Ян кивнул Татьяне, вышел в коридор.
– «ГАЗ 24–02», «Волга», семьдесят девятого года выпуска, куплен с завода, – услышал он голос Асламова. – А кто это у нас такой богатый? Таких машин у нас три штуки было на весь Заграйск!
– Технолог один, с воензавода, – ответил Климов. – Ты поищи на всякий случай, что там как с личностью его. А то сомнения у меня появились. Да-да, ты верно все понял. Давай, звони!
Глава 2
Утром Татьяна уехала на «Форде» – Ян вручил ей техпаспорт, проследил, как она вырулила на улицу, потом с улыбкой запер ворота. Никаких сомнений в ее водительском мастерстве у него
