- Двадцать пять, - она смотрела на него, кусая губы.
- Герцогине Макинской девяносто четыре года, но она выглядит не старше вас. А вам, - он указал на мужчину, - сколько вам лет?
- Сорок шесть.
- Любому из вельмож в таком же физическом состоянии, как у вас, будет двести-триста лет.
Он обернулся к шпиону, сидевшему в углу.
- А вам сколько лет, приятель?
- Тридцать, - он слегка порозовел.
На самом деле ему должно быть на два-три десятка лет больше. И если он будет хорошо работать на бюро политики, добьется доверия и станет нормально расти по службе, то он сможет позволить себе медицинское обслуживание, которое продлит его жизнь лет до двухсот или немного меньше.
Легкая улыбка появилась на губах Кракно. Ему нравилось, что шпион ежится.
- Тридцать, да? Что же, пусть будет так.
Солнце уже вовсю светило в окна. Меньше чем через полчаса, им всем уже нужно появиться на работе, иначе они потеряют дневной заработок.
- Когда-то здесь были долины, где росли деревья, цветы и трава. Если бы здесь жили богачи, эти долины до сих пор были бы приятными и прекрасными, и то там, то здесь стояли бы изящные дома.
Богатые так и живут. Таких мест на этой планете множество, как и на всех обитаемых планетах - гораздо больше, чем могут заселить богачи. Но вы, поскольку вы не богачи, живете в дыму, грязи и поту. Вас держат здесь как стадо, ограничив законами, которые придумали не вы; вы рождаетесь в ситуациях, в которых вы не можете себе помочь и не можете помочь своим детям. В то время как там…- он сделал резкий жест в сторону окна, за которым виднелась часть огромного блестящего тела Внутреннего города, нависающего над Старым, - вы постоянно видите дворцы тех, кто вас угнетает, кто унижает вас.
Волнующие тембры голоса Кракно, казалось, даже атомы стен заставляли многозначительно вибрировать.
- Всякая власть репрессивна. Власть лишает вас индивидуальности. Власть не дает вам брать то, что предлагает природа. Власть заставляет вас работать на хозяина в грязи, в дыму, с унылой монотонностью. Государство есть инструмент власти. Единственный путь к свободе - это уничтожение власти. Уничтожение государства!
Он подождал, пока это до них дойдет. Эта лекция была только вступлением к планомерному отображению его анархической, нигилистической философии. От них нельзя было ожидать, чтобы они восприняли ее сразу и целиком, но, оглядевшись, он увидел, что его мысль дошла до большинства.
- Следующее собрание завтра в это же время, - закончил он. Но, поскольку есть еще немного времени, то, может быть, у вас есть вопросы?
Мужчина лет шестидесяти с виду почесал голову и озадаченно нахмурился:
- То, что вы говорите, было верно когда-то и отчасти, конечно, это верно и сегодня, - медленно проговорил он, - но ситуация улучшилась после того, как к власти пришел король Максим, не правда ли? Теперь вы можете получить землю, или, по крайней мере, некоторые из нас могут. Этого не было при прежнем правителе из дома Лоренцев.
Кракно смотрел на него задумчивым взглядом:
- Вы действительно думаете, что они что-то дают?
- Ну да, распределяются целые планеты. Всем об этом известно. Моему собственному сыну дали тысячу акров, чтобы он занимался фермерством на земле герцога Эмбройдского, причем он получил эту землю за полцены, и не надо платить никакой арендной платы. Это тяжелая работа, конечно, но ради себя уж стоит постараться. Вы не можете утверждать, что Дом Гречанов ничего не делает для народа.
Кракно разразился ужасным, зловещим хохотом, каркающей пародией на веселье.
- Лет через шестьдесят ваш сын умрет. Но герцог Эмбройдский будет жить еще сотни лет. Он не берет плату за аренду, потому что использует арендаторов для того, чтобы они разработали землю, сделали ее плодородной. Он может себе позволить раздать землю в аренду на всю жизнь, потому что когда этот срок пройдет, сам он будет жить. И тогда он потребует огромной платы от детей арендаторов или же выгонит их. Он не предлагает вам начать жизнь сначала. Просто он экономит на этом, чтобы самому не разрабатывать землю, и готовится сосать кровь ваших детей и внуков!
Лицо пожилого человека приняло грустное, озадаченное выражение. Кракно коротко со всеми попрощался. Но при этом он сделал предостерегающий жест Хоррису Дэйджелу. Надо было еще разобраться со шпионом.
Они перехватили его на площадке, пока остальные ждали лифты, чтобы спуститься на землю:
- На пару слов, если не возражаете, - сказал Хоррис.
- Но я опоздаю на работу…
- Никто не станет вас долго задерживать.
Чувство долга и ощущение опасности боролись - Кракно явственно это видел - в мозгу шпиона. Он заметил, что последние члены группы загружаются в лифт, и, казалось, слегка встревожился.
- Обыщи его, Хоррис, - сказал Кракно, как только дверь лифта закрылась.
Хоррис приблизился к блондину, который был не слабым на вид и сделал попытку сопротивления, но Кракно ткнул его лазерным пистолетом. Хоррис забрал нож с узким лезвием.
- Это все, Кастор.
- Наверх, приятель.
Раскрасневшись от ярости, агент двинулся вверх по лестнице.
- Ты ничего не добьешься своей жалкой пантомимой, ты, преступный подонок, - резко бросил он Кракно. - У нас есть способы, чтобы разбираться с такими насекомыми, как ты.
- А у нас - с такими, как ты, - пробормотал Кракно. Остановились у его квартиры. Он открыл дверь в маленькое, пустое помещение. - Сюда, пожалуйста.
Когда пленник переступил порог, Кракно отдал пистолет Дэйджелу и пробормотал:
- Это не займет много времени: он уязвим.
Когда Кракно закрыл дверь, агент, казалось, на мгновение удивился, затем бросился на него. Почти без видимых усилий анархист отбросил его, так что тот, казалось, отскочил от плотного, резинового тела. Снова побороть его агент не пытался. Он был физически сильнее Кракно, но остановило его что-то другое:
