Георгий вмиг позабыл о горестных мыслях — так расхохотался, что испугал сидящую на рее чайку.
— Ой, мамочки, землю нашу топтати! Услышал бы твой отец, по головке не погладил. Ну и сказка: дочь правителя кудесников Востока, а говорит, как княжна московская.
И снова закинул голову, захохотал. Вдруг смех начал стихать… Сначала грек не обратил внимания на чайку, но, увидев, как она полетела в сторону клубившейся на горизонте тучи, замер, задумался. Даже топот ног сзади, не заставил его обернуться — грек внимательно следил за полетом птицы.
— Гульнара! Вот ты где! — раздалось за спиной купца. — Фух, напугала. Целую ночь не спал, глаз не сомкнул, а под утро прикачало.
— А что мне сделается? Я через вас, уважаемый Искандер-ата, переступила и пошла море смотреть. Тут вон, как красиво. Я в море никогда не была. На корабле не плавала. И на ковре не плавала.
Георгий повернулся и не смог скрыть улыбки — очень уж нелепо на палубе смотрелся разодетый в богатые ткани, да усыпанный драгоценностями индийский посол. Искандер-ата смотрел на стоящую перед ним девочку, часто-часто моргая.
— На коврах не плавают, а летают.
Как только что, девочка разговаривала с Георгием, с такой же интонацией она стала говорить по-турецки:
— Я много знаю. Многое помню. Как вы меня берегли от плохих людей, как огнем кидались, стены рушили, как мы летали. Помню ваше имя, имя охранника, что стену сломал, помню. У меня хорошая память.
Искандер-ата поник плечами, вздохнул и словно самому себе сказал:
— Память — главное оружие для мастерицы летучих ковров. Да…
Не так он представлял знакомство с принцессой Индии, не такими словами хотел приветствовать свою воспитанницу — будущую жену принца Улугбека. А потом подумал — вот хитрюга! Все слышит, да не просто так, все запоминает. И сейчас ничему не удивляется. Смелая! Молодец какая…
Настроение у посла улучшилось.
— Да, я твой новый дядюшка и зовут меня, — Искандер-ата.
— Как Двурогого?
— У нас Александра Македонского именуют иначе — Зу-л-Карнайн, но в моём роду были воины, ходившие с ним в походы воевать Индию. Теперь эта чудесная страна принадлежит моему родственнику — великому Захир-ад-дину Мухаммед Бабуру, поэту, воину, которому покорились бесчисленные земли от Каспия, до южного океана и благодаря воле Всевидящего Аллаха вы, прекрасная Гульнара Камар, станете женой сына Великого Могола. Вас, о, звездоподобная, ждет жених — принц, наследник рода Бабуров — Улугбек. Однако перед свадьбой я обязан вас подготовить, обучить всяким наукам.
— Каким? — спросила девочка.
— О, несравненная. Мой правитель возложил на вашего скромного слугу великую ответственность — обязанность воспитать будущую правительницу империи. Конечно, мои многочисленные тетушки вас будут опекать, обучать всяким женским штучкам, но я перед очами великого Бабура, обязался передать вам мои тайные знания. И кто знает, может, через несколько лет вы себе сможете соткать друга, свой Дуль-дуль?
— Дуль-дуль, что за смешное имя?
— О, не говорите так, уважаемая. Дуль-дуль — так звали коня, которого подарилпророк Мухаммед четвертому праведному халифу Али, пусть мир будет над ним. Я, прежде чем испросить разрешения дать такое имя моему лучшему творению, совершил паломничество в Мекку и только потом мой двоюродный дядя шейх Малик и троюродный дядя мулла Муйиз одобрили выбор имени.
— А где Назар-ата?
Георгий заметил, как при этих словах тень легла на лицо посла, но перс быстро справился, приветливо улыбнулся.
— Он сейчас в каюте, о, госпожа. Колдун отдыхает.
— Его ранили, — добавил Георгий.
Девочка, взмахнув длинными ресницами, спросила:
— А что с ним?
— Я не знаю, — пожал плечами грек. — Но рана серьезная.
— А вы можете помочь? — спросила Гульнара.
Посол помялся, нехотя ответил:
— От Сиаха лекарств нет. Я до сих пор не знаю, что и думать, как он мог выжить? Разговаривает, шевелился, позавтракал кашей. Сильный…
Перс видел, в каком тяжелом состоянии был этот странный северянин. Вообще-то охранник должен был давно умереть — выдержать смертельное заклятие не в силах, ни один волшебник, но колдун-мольфар до сих пор был жив и пребывал в своей памяти.
— Я осмотрел раны, и мой приговор неутешительный… — вздохнул посол, но, увидев, как расстроилась его воспитанница, поправился, — но я сделаю всё от меня зависящее, чтобы горцу облегчить страдания, а по возможности и поднять на ноги.
Больше книг на сайте — Knigoed.net
