Внутри тлела ярость, затягиваемая ледяным пластом страха. Снова нахлынули воспоминания. О той ночи, когда я на несколько страшных минут, беспомощная и беззащитная, осталась один на один с этим козлом.
Тело пронзила дрожь, от угрозы, сквозящей в его голосе:
— Сейчас ты полетишь со мной. Пойдём! — Продолжая крепко сжимать мою ладонь, Крейн потянул меня к выходу. — Эти твари всё равно нас не послушают, они преданы своему хозяину.
— Без неё не пойду! — Вывернувшись из ненавистных рук, бросилась к испуганно вжавшейся в угол Олеандре.
— Не пойдёшь сама, я тебя за волосы потащу, — набросал ублюдок план дальнейшего развития событий.
Хреновое такое развитие, должна отметить.
— Оставишь её здесь умирать?!
— Я бы с удовольствием оставил здесь подыхать тебя, Фьярра!
Сцепила зубы, чтобы сдержать проклятия, так и рвущиеся наружу, и как можно спокойнее сказала:
— Обещаю не сопротивляться, не доставлять тебе проблем, только забери её отсюда. Пожалуйста. Не превращайся в ещё более безжалостную тварь, чем ты есть на самом деле!
Каюсь, не сдержалась. Сложно смотреть в глаза человеку, которого боишься и ненавидишь, который тебе противен, и при этом оставаться невозмутимой.
Его тагрова Светлость был непреклонен. А во мне больше не было сил, чтобы сопротивляться. И в тот момент казалось, что меня покинула вся магия.
— Пойдём! — рыкнул, приближаясь, снова сцапав за руку.
— Не оставляйте меня здесь… пожалуйста… — простонала нам вслед алиана.
За волосы Крейн меня не поволок — выволок за шкирку. Подтащил к неподвижно стоявшему у ворот замка фальву. К такому же чёрному, как душа его хозяина. Схватил за талию (не знаю, как кости не хрустнули от этого «нежного» захвата) и усадил на крылатого. А сам… развернулся и пошёл обратно, чтобы спустя несколько мучительно долгих минут вернуться с алианой.
Усадил девушку передо мною и предупредил мрачно:
— Держи её крепче. Свалится — сама будешь виновата. Сама будешь отвечать за её смерть. Мне не нужны лишние проблемы с твоим тальденом.
Усевшись сзади, одной рукой схватился за повод, другой как будто впаял меня в себя. Содрогнулась от близости мага, дёрнулась, но тут же мысленно прикрикнула на себя. Сейчас важно отсюда убраться. А там уже… Там уже буду думать, как избавиться от гада!
Кое-как совладав с отвращением и неприязнью, постаралась абстрагироваться от Крейна. От всего, кроме дрожащей не то от холода, не то от страха, а скорее, от всего разом, девушки. Обняла её крепче, прошептала что-то ласковое. Кажется. В тот момент я плохо соображала и, как ни странно, почти не испугалась, когда крылатое создание, оттолкнувшись от земли, взмыло в грозовое небо.
Страх пришёл потом.
Было такое чувство, будто мы рванулись не вверх, а рухнули в туманную пропасть. И вместо того чтобы взлетать, продолжали падать, готовые в любой момент разбиться насмерть. От ощущения бесконечного падения меня как будто парализовало. На какое-то время я даже дышать перестала. Одеревеневшими пальцами прижимала к себе алиану, жмурилась, потому что от вида молний, разрывавших небо в клочья, сердце тоже готово было рваться на части.
Нас то подбрасывало к сизым клубам, то снова безжалостно швыряло в бескрайнюю бездну. Всхлипнула от ужаса, услышав истошное ржание фальва. Как будто отчаянный крик о помощи… И в тот же миг в сознание ворвался голос мага, когда нас — ничтожную песчинку в этом океане кошмара — проволокло под толщей грозовых туч. Герцог вовсю ругался, а я чувствовала, что мы снова падаем.
Вот только теперь это ощущение было вызвано не моими страхами. Мы действительно падали.
Глава 18
Из беспокойного сна меня вырвали голоса. Незнакомый женский и тот, другой, который я была бы рада не слышать никогда. Широко распахнув глаза, попробовала приподняться, но тут же со стоном повалилась обратно. Всё тело ныло и ломило. А когда вспомнила, что с нами приключилось, замерла, боясь пошевелиться. Я не то что вся покрылась синяками, наверняка во мне ни единой целой косточки не осталось!
Ой, мамочки…
Продолжая изображать из себя труп и, надо сказать, изображать довольно успешно, принялась собирать по закоулкам памяти обломки воспоминаний. Странно, что мы сами не стали обломками… Уж не знаю, что там произошло с фальвом, но хорошо помню, как после его истошного ржания мы начали стремительно падать. От ужаса мутилось сознание. Я тогда совсем ничего не понимала. Лишь орала за компанию с коняшкой, а «подпевала» нам алиана, которой я, боюсь, во время этого безумного полёта все рёбра переломала. Так крепко её держала.
Кажется, в последний момент Крейн сумел справиться с обезумевшим животным. Что-то хрипло выкрикнув, маг с силой натянул поводья, и только благодаря его чарам нас не расплющило о землю, а всего лишь выбросило из седла. И всё равно было жёстко, мокро и очень больно. А потом… Потом вдруг стало хорошо, легко и почти не холодно: я наконец провалилась в небытие.
И вот теперь лежу пластом в незнакомой комнате. Скромно обставленной, но светлой, уютной и такой просторной. В окна заглядывают лучи весеннего солнца и, проникая внутрь, поджигают танцующие в воздухе пылинки. На мне чья-то, явно большая, сорочка, и пить страшно хочется.
Полцарства, Герхильдового, отдала бы за один малюсенький глоточек.
Облизнула пересохшие губы, прислушалась. Голоса звучали всё громче, и от принадлежавшего Крейну по телу пробегали волны дрожи. Сердце забилось быстро, тревожно. Я сжалась в комок, позабыв о возможных переломах, и вздрогнула, когда дверь, проскрежетав петлями, распахнулась.
Волшебным образом прошла вдруг боль в теле. Невесомым пёрышком я взмыла с постели, отскочила в угол, утягивая за собой и простыню. Прикрываясь ею, как своеобразным доспехом. Никудышная, конечно, броня, но с простынёй всё равно как-то спокойнее.
— Ну что же вы, милая, ложитесь-ка быстро обратно! — всплеснула руками вошедшая дама.
Не Крейн.
Женщина прикрыла за собой дверь, и я вздохнула с облегчением, радуясь короткой отсрочке перед встречей
