– Вот теперь понятно, – магиня смотрела на меня с болью и огорчением, – что ты тоже больше никогда мне не поверишь.
– Шейна, я не хочу тебя уверять, будто это не так. Но у меня совершенно другой случай. Я теперь от всей души верю в синие дубы и правоту дела шеоссов и очень хочу, чтобы всякие Дуси и Жетмосы получили большой кукиш. И буду учиться всему, что ты считаешь нужным, потому что сама видела, как ты бродишь по лесу под дождем с камнями в зубах.
– С семенами, – озадаченно пробормотала она. – Я тогда собрала семена и несла в кокон. Их нельзя остудить или подсушить – погибнут. А в коконе всегда тепло и влажно.
– Ты меня огорошила… И часто так приходится?
– Нет. Впервые дуб цветет лет в пятьдесят или в семьдесят. И никогда нельзя угадать, в какой момент созреют семена. Поэтому в эти дни мы проверяем их постоянно. – Шейна чуть смущенно улыбнулась. – Ты попала в неудачный день.
– Сама теперь понимаю. Значит, ты меня не бросишь?
– Ну, раз ты меня не оставляешь… – снова усмехнулась она, и мы облегченно рассмеялись.
Глава семнадцатая
К замку Беса мы подлетали уже в темноте, и только сейчас я до конца осознала, в какой глуши он живет. Тракт, над которым аржабль летел первую половину пути, постепенно превратился в проселочную дорогу, а потом и вообще в тропу.
Последний небольшой городок давно остался позади, как и крупные деревни. Теперь мы летели над полями и перелесками. Иногда попадались крохотные деревушки и хутора. Еще реже встречались загоны и навесы для скота.
– Аржабль оставляю тебе, – сообщила Шейна, подводя летуна к невысокой угловой башне. – Уйду порталом. Ты со всеми знакома, найдешь чем заняться. Надеюсь вернуться к завтрашнему вечеру, если все пойдет по плану.
«Когда оно так шло?» – вздохнула я про себя, но Шейне улыбнулась самой уверенной из своих профессиональных улыбок.
– Не беспокойся, все у нас будет в порядке.
– Кстати, – закрепив аржабль, обернулась она, – за стены не выходите и внутрь никого не пускайте. Твой дед наставил вокруг ловушек, даже я не знаю, где и каких. Поэтому добраться до стен сумеет только очень сильный маг, и быть вам другом он никак не может. Друзья сначала пришлют тебе весточку по связи шеоссов.
– Ясно.
Да и чего тут непонятного, если маг, запечатавший в этом замке Ульниса, пока так и не найден. Но о плохом сейчас лучше не думать, и без того гнетет тревога за деда и за Дана, чего уж душой кривить. И если ее не оттеснить в какой-нибудь дальний уголок сознания, то я вполне могу выкинуть нечто неординарное – вроде побега к синим дубам. Ведь оттуда можно сразу найти всех шеоссов. Вот только совесть потом начнет мучить, и будет совестно смотреть в глаза Бесу.
По каменным ступенькам лестницы я спускалась впереди своего войска, с интересом осматривая интерьер родового жилища.
Все крепко, практично, но очень просто и скромно, истинно по-мужски. И еще отовсюду смотрела не бедность, а экономность.
Висящие под потолком плоские светильники, в которых на особом мху жили местные светлячки, изготовлены из самого грубого стекла. Несомненно, прочные и стойкие к переменам температуры, зато мутноватые и до крайности примитивные по форме. Я уже видела несколько подобных в непритязательных жилищах шеоссов, но даже там они были более изящными и светлыми.
Грубовато вытесанные из темно-серого гранита плиты стен; такие же, только более светлого оттенка, ступени. И не украшенные даже примитивной резьбой дубовые, судя по цвету, балки. Все это без слов говорило мне, как мало в то время заботил Беса внешний вид и уют его дома. Насколько мне помнится, эту башню он строил первой и потом несколько лет жил в ней, постепенно расширяя свое жилье.
Мрачный, холодный холл, в который вывела меня лестница, был освещен так же скудно, а мое желание хоть как-то оживить это аскетичное строение к этому моменту достигло той степени созидательского азарта, когда уже не можешь думать ни о чем ином.
И первым делом я добавила шаров со светляками, подвесив их на бронзовых цепях к потолочным балкам. Заодно высветлила и сами балки, добавив им резьбы и лакового покрытия. Сразу стало светлее, но теперь угнетала темнота стен и базальтового пола. А ведь холл – это визитная карточка дома, и если прежде дед был угрюмым одиночкой, то скоро у него будет семья и ученики, и им придется каждый день ходить через этот зал в столовую, на кухню, в кабинет и к лестнице на второй этаж.
Значит, нужен немаркий, но светлый пол теплых тонов, от холодных даже летом пробирает дрожь. И лучше всего для этого подойдет мозаика из солнечных золотистых кварцитов. А колонны и оконные арки в унисон им облицевать розоватым гранитом. Прикрыла на миг глаза и тут же распахнула, придирчиво любуясь полученной картиной. И сразу поняла, насколько теперь выпадают из общего стиля темные, ничем не украшенные стены, закопченный камин и нижний пролет сумрачной лестницы.
Будем исправлять. Полуколонны лучше всего отделать гранитом в комплект колоннам, столбики и перила лестницы – высветлить до орехового цвета. Камин обложить красновато-охристыми изразцами, а ступени и стены – плиткой из полированного мрамора палевого цвета. Ну и заодно создать в центре простенков геометрические панно из чуть более темной плитки с отделкой старой бронзой. Кстати, все ручки, каминную решетку и прочую металлическую утварь лучше тоже замаскировать под бронзу.
Вот теперь тут нарядно и светло. И все же, на мой взгляд, чего-то недоставало. Обошла сразу ставший просторнее гулкий зал, пытаясь понять, чего не хватает, и, вздохнув, принялась творить заключительные аккорды. И пусть простит меня дед за такое бесцеремонное вторжение в его владения, но ведь он всегда говорил, что это наш дом… значит, и мой тоже. А я как истинная горожанка просто не могла спокойно смотреть в ночную темноту незанавешенных окон, мне чудились там взгляды мучаемых бессонницей соседей. И потому сначала добавила тяжелые шторы песочного цвета с роскошной длинной бахромой и кистями и легкие дневные занавеси из прозрачного кружева. А напоследок – несколько кресел и банкеток, обитых в тон шторам плотным гобеленом, и пару изящных столиков.
– Ой! – раздался испуганный женский голос, и я стремительно обернулась, хваля себя за то, что еще на входе сняла шубу шеосса.
– Не «ой», а я.
– Варя? – недоверчиво таращилась на меня стоявшая в проеме распахнутой двери Настя. – А где это мы?
– Там, где и были, – поняла я ее страхи. – Просто решила немного здесь прибрать, у деда еще руки не дошли. А где остальные?
– Тут, – опасливо оглянулась она и успокоенно вздохнула. – Чай пьем. А ты кушать хочешь?
– Позже. Сначала… – договорить я не успела.
Вылезшая из столовой на голоса Наташка неожиданно пронзительно взвизгнула и рухнула в обморок.
