– Новенькие? – выглянул из ведущего вглубь здания прохода посеревший от усталости маг, узнал княгиню и обрадовался: – Шейнассия! Ну, где твоя талантливая девочка? Мы с трудом удерживаем селянку, попавшую под обвал.
– Идем! – мгновенно вскочила я и на ходу оглянулась на княгиню. – Попроси Леттенса не допрашивать Тону без меня.
Селянка, лежавшая на столе в приспособленной под операционную столовой, была серовато-синей, и никаких признаков жизни я в ее теле не видела. Но верила в искренность немолодого целителя и потому немедленно положила руки ей на грудь. А через несколько секунд, рассмотрев смешение разноцветных пятен, едва не застонала от отчаяния.
Какой там обвал, да она по меньшей мере в бетономешалку попала, так скручены и перемяты все органы! И действительно пока еще живет, но лишь чудом: благодаря лежащей рядом девчонке-подмастерью, связанной с пациенткой временными сосудами, и ее сердцу, вливающему в умирающую порции горячей крови. Ну и, разумеется, целителям, пережавшим магией порванные сосуды.
Вспомнив, как создавала Витерсу ногу, я прикрыла глаза и представила, как осторожно выпрямляются и срастаются поломанные ребра, собирается и исторгается из тела застоявшаяся кровь с осколками костей, вздрагивает и начинает пока нехотя сокращаться почти уснувшее сердце.
Не знаю, сколько времени я восстанавливала все, что требовалось для гарантии ее жизни, но глаза открыла только после того, как меня решительно потрепали по плечу и голосом Шейны позвали:
– Довольно, теперь они и сами справятся. А ты лучше помоги другим тяжелораненым.
Их оказалось довольно много: искалеченных обрушившимися домами, обожженных пожаром и фаерболами и просто зверски избитых жителей городов, куда ворвались жаждущие крови и поживы отряды мятежников. И я лечила не переставая, переходя от стола к лежанке, глотая укрепляющий отвар с соком синего дуба и поглощая накопители и всю свободную энергию.
– Пока все, – снова возникла откуда-то Шейна. – Идем обедать и отдыхать. На отварах долго не продержишься.
Я утомленно глянула на наставницу, уже привычно проверяя внутренним зрением состояние ее организма, и отчетливо осознала, что она устала ничуть не меньше меня. Значит, тоже все это время кого-то лечила, и безнадежных действительно больше не осталось. Можно отдохнуть и съесть тарелку жареной картошки с малосольными огурчиками и селедочкой в масле, которые чудились мне последние полчаса, не менее.
На кухне хлопотали две немолодые женщины, что-то варили и жарили, но я, рухнув на стул, первым делом создала себе вожделенную еду. Не забыв добавить ломоть деревенского хлеба, какой ела только в детстве. Моя земная бабушка многое знала и умела и щедро делилась со мной своими умениями.
– Хочешь попробовать? – Заметив, как посматривает на мою тарелку Шейна, создала и ей такую же.
А минут через пятнадцать, лениво собирая на вилку последние ломтики порезанной соломкой поджаристой картошки, пояснила наставнице, с аппетитом уничтожавшей свою порцию:
– Этот корнеплод имеет многовековую историю, и она трагичнее и непредсказуемее любого романа. Его вывели из дикого растения трудолюбивые и умелые земледельцы, жившие около десяти тысяч лет назад на одном из богатейших материков моего мира… вернее, того, что я считала своим. Шли тысячелетия, племя земледельцев, подаривших миру картофель, захватили соседи, потом тех покорили другие, более сильные племена. Их империя процветала, и казалось, благополучию не будет конца. В городах высились богатые храмы, украшенные золотыми и серебряными статуэтками, на хитроумно орошаемых полях созревали урожаи корнеплодов и злаков, а мастера изготавливали украшения, ткани, посуду и орудия производства. Но однажды приплыли гости с соседнего континента. Подлые захватчики имели мощное смертоносное оружие, и страна, не готовая к нападению, пала в неравном бою. Агрессоры разрушили храмы, дороги и уникальные сооружения, переплавили в слитки эксклюзивные статуэтки и ювелирные изделия. Сгинули в боях умелые мастера и земледельцы, но картофель их враги привезли на свою родину. Однако далеко не сразу считающие себя просвещенными и цивилизованными завоеватели поняли, какое сокровище им досталось. О том, насколько корнеплод, выращенный племенами, которые высокомерно принято считать примитивными дикарями, ценнее, чем отобранные у них тонны золота и камней, политики и правители предпочитают умалчивать до сих пор. А картофель постепенно распространился по всему миру, спас от голода не одну страну и превратился в любимую еду подавляющего большинства людей. Из него делают сотни различных блюд и несколько самостоятельных продуктов, им кормят скот и диких животных.
Я смолкла и невесело усмехнулась. Оказывается, история мира, бывшего мне вовсе не родным, до сих пор волнует мою душу несправедливостью и ничем не оправданной жестокостью правителей и деспотов всех рангов, мастей и цветов кожи.
– Сделаешь мне позже несколько семян, – тихо произнесла Шейна. – Посадим в память о тех, кто делал свое дело, думая не о власти, а о благе близких и потомков.
– Где? – раздался за дверью знакомый голос, и я, вскочив со стула, опрометью ринулась ему навстречу, хотя еще недавно вовсе не собиралась делать ничего подобного.
– Дан!
– Варья! – возник он в проеме распахнувшейся двери, обхватил меня руками и прижал к себе так крепко, словно кто-то хотел убежать.
Нет, даже не думал. Во всяком случае, не я. Мне вообще теперь больше не кажется, что это так уж некрасиво и неэтично – обниматься при всем народе. Мы же не виноваты, что они тут сидят?
– Ты меня простила? – шепнул он едва слышно, и мне сразу стало смешно.
Не знаю, какой слух у поварих, а от Шейны не укрылись даже шаги идущего сюда человека.
Я и сама их слышу, такова уж награда и участь шеосса.
– А ты меня?
– Ну вот, – с наигранным огорчением вздохнул подошедший. – Я там ее уже полпериода жду, а они не нашли другого времени!
– Исчезни! – прорычал Дан. – Нигде от тебя покоя нет.
– Леттенс по делу, – с неохотой отстраняясь от жениха, вздохнула я. – Мне нужно на допрос.
И тут вдруг вспомнила, чем он занимался ночью, и во мне сразу подняло голову беспокойство, присущее женщинам воспитавшего меня народа. Первым делом у нас принято накормить и обогреть своего мужчину, и я не исключение.
– Но он немного подождет, – заявила, спокойно меняя собственное решение. – Сначала ты поешь и расскажешь мне, чем занимался ночью на ящиках в окружении толпы с факелами и оружием.
Подтолкнув Дана к столу, создала жареную картошку с парой огромных бифштексов и устроилась рядом с ним:
– Чего еще хочешь?
– Поцеловать тебя и горчицы, – по-русски сообщил он и показал Лету кулак. – И чтобы этот прохвост помолчал хоть четверть периода.
– Я могу это устроить, – создав горчицу и миску с малосольными огурчиками, покладисто пообещала я. – Но думаю, лучше его просто покормить. За столом он и сам разговаривать не сможет.
– Тогда и мне артоши, – переходя на русский, заявил Лет, безбожно коверкая русское название картофеля.
– Получи и помолчи, меня ждет интересный рассказ.
– Меня тоже, – на миг оторвался от поглощения еды Данерс.
Как я и предполагала, он еще даже не завтракал.
– А о
