Она почувствовала, что до этого момента никогда не целовалась по-настоящему.
Нет, она не сравнивала Валеру с Никитиным, человеком-машиной для всех, но только не для нее, не сравнивала с мужем, рефлексировавшим, жившим странными мечтами, и тем более с теми редкими, почти случайными мужчинами, близость которых никогда не согревала…
В ней было только «сейчас».
И к этому «сейчас» давно уже опоздали вопросы и размышления.
И был еще город.
Был воздух.
Люди и деревья.
И окна на втором этаже ее дома, в которых горел свет.
41
Галина мучительно долго выбирала подходящий к случаю ресторан.
Великосветский нищеброд Разуваев был бы в этом деле наилучшим советчиком, но после Баха, а точнее – того, что за этим последовало, она не готова была возобновлять отношения, даже заочно.
Неожиданно помог Родион.
Вернувшись с Гоа, он позвонил и вежливо, чуть ли не ласково попросил у нее разрешения провести с дочерью воскресный день.
Встретившись с ним у ворот центрального городского зоопарка, Галина восприняла своего бывшего на удивление спокойно.
«Если время и не лечит, то уж точно все притупляет».
Родька заметно похудел, его кожа приобрела завидный золотисто-бронзовый оттенок, он был небрежно и с большим вкусом одет.
«Порода… Этого у него не отнять».
Перед глазами мелькнул образ Мигеля, которого она с трудом отучила от рубашек канареечной расцветки и регулярных посещений копеечных магазинов, притащившихся сюда из Европы.
– Как погуляли? – кивнула она бывшему мужу.
– Прекрасно!
Катюша, запястья которой обильно украшали яркие, из ткани и камешков, «фенечки», равнодушно попрощавшись с отцом, с таким же выражением лица подошла к матери.
– Родя, тебе не кажется, что она уже выросла для похода в зоопарк? – не удержалась напоследок Галина.
– Так мы в кабак потом ходили. Новый, модный.
– Да, – оживилась дочь. – Там такие бургеры!
– Фу, – поморщилась Галина, ежедневно поддерживавшая здоровье изрядным количеством свежевыжатого сока и даже йогурты покупавшая в проверенной фермерской лавке.
– Ты не поняла. Это кухня высокого класса, – раздражаясь, сказал Родион.
– Да, мама, – вступилась за него дочь. – Один бургер там стоит почти тысячу рублей.
– Хм… И с чем же он? С трюфелями?
– Представь, с трюфелями тоже есть. Не бургер, но паста.
На этом отрезке дороги стоянка была запрещена, и Родя, явно кого-то поджидавший, нетерпеливо всматривался в притормаживающие автомобили.
– Кто открыл?
– Ясно кто. Кто у нас все модные места открывает. Действительно на уровне. Не хуже, чем в Нью-Йорке.
– И давно ты был в Нью-Йорке?
С дороги посигналили.
– Все, Галя, я побежал!
И Родион, наскоро обняв дочку, успевшую залипнуть в своем мобильном, поспешил в сторону маленькой, красной и совсем не дешевой машины.
«Ясно… Йога, смузи, все без консервантов, джинсы бой-френда, свитер оверсайз, а вместо бухла по праздникам травка… И как же его зашвырнуло от пластмассовых провинциалок-танцовщиц к экодевушке из будущего?!»
Грива светлых, эффектно нечесаных волос сидевшего за рулем создания утвердительно встряхнулась в ответ.
В общем, с рестораном Галина определилась.
Мать с бабкой, хоть и приоделись по случаю грандиозного события под строгим Галининым присмотром, выглядели здесь случайными и нелепыми наростами.
Следуя своему обыкновению, Мигель начинал любой вопрос или ответ с неопределенной улыбки, и сейчас это раздражало Галину больше, чем когда бы то ни было. Поскольку общее напряжение передалось и ему, улыбался он шире и глупее обычного.
Катюша, накануне обновившая вместе с Галиной весь свой гардероб, уже успела зачекиниться в соцсети и теперь клянчила разрешение заказать вместо сока кока-колу.
Галина бросила взгляд на часы.
– Вот, была Елизавета Петровна, – негромко рассказывала бабке мать. – На работе у меня, ты же помнишь? Все жаловалась то на мигрень, то на слабость, а потом раз – и четвертая стадия.
– Мама, хватит! – вспыхнула Галина. – Сейчас-то хоть можно обойтись без страшных историй?
– Это не истории, это жизнь, – вяло огрызнулась мать, но все же замолчала.
В сопровождении длинноногой девушки-администратора в зал вошла роскошная чужая женщина.
Будто яркая неведомая птица, даже здесь, на этой выставке запредельно дорогих дамских сумок и мужских часов, она выделялась из всех остальных посетителей.
Элегантное розовое платье (цвет – хит сезона), подчеркивавшее все изгибы тонкого силуэта, сидело на ней безупречно.
Небрежность короткой стрижки стоила не менее минимальной зарплаты.
Сощурившись и бросив взгляд в глубину зала, женщина вдруг резко остановилась и начала что-то писать в блестящем золотом телефоне.
– Мам, да это же тетя Оля! – закричала дочь.
На лице Мигеля застыло восхищение.
Мать с бабкой, как две неловкие утки, заерзав стульями, вскочили и бросились навстречу вошедшей.
Следом за ними привстал Мигель.
На его губах зависла самая идиотская улыбка.
Галина почувствовала, как вместо долгожданной радости ее наполнила еще бо́льшая тревога.
Пока Катюша, мать, бабка и Мигель толкались возле завизжавшей от восторга сестренки, Галина продолжала сидеть за столом и встала только тогда, когда Ольга, обезоруживающе улыбаясь, подошла к ней вплотную.
– Ну, здравствуй, здравствуй, мой Галчонок!
По щекам сестры катились слезы.
– Привет, дорогая…
– Господи, неужели я здесь?! Неужели я с вами?!
Галина заметила, что их многочисленная и шумная компания привлекала всеобщее внимание, но Ольку, богиню, это ничуть не волновало, как и то, что, встав между столиками, она преградила посетителям проход.
– А давайте-ка присядем наконец! – попыталась навести порядок Галина.
– Да-да, – щебетала птичка с заморским акцентом. – Я тут подарочки вам привезла… Ой, что я говорю! Они же в машине остались… Но Амир их скоро привезет. Я ему только что эсэмэску скинула.
– Амир? – вскинула брови Галина.
– Да… Я хотела сделать вам еще один сюрприз. Я приехала не одна.
Официант как раз принес меню,
