— Видать, ты и вправду малость умом повредился, пока тут кочумал, — разозлился Стрижах — И вообще, надо хотя бы иногда читать собственный паспорт! Интересная книжица, гадом буду!
— Сегодня же твой день рождения, Артемка! — радостно улыбнулась Настя и потрепала его за уши. — Тридцать три тебе стукнуло!
— Да… вот оно что, — протянул Казарин. — А у меня и паспорта-то нету… Отобрали у меня паспорт.
Он и впрямь успел уже забыть, когда у него день рождения.
— Вот и ты дотянул до возраста главного героя еврейских народных сказок Иисуса Христа! — резюмировал Стрижах — Подарка у нас для тебя, извини, не припасено — да он тебе тут и ни к чему, подарок-то. Но зато у нас есть кое-что получше…
По тому, что Стрижака и Настю пропустили, никак не сообразуясь с днями, когда разрешено посещение больных родственниками, Артем уже и сам понял: случилось что-то из ряда вон выходящее. И не ошибся. Стрижак и примкнувшая к нему Настя принесли просто сногсшибательные известия.
По-видимому, ситуация с отстранением старшего следователя по особо важным делам Казарина от расследования резонансного убийства школьницы и последующим его увольнением с формулировкой «неполное служебное соответствие» затронула какие-то тайные пружины на самом верху. Пока Казарин беспробудно пил, зарабатывая себе белую горячку, из местного КГБ («Спасибо, Иван Иванович», — с неожиданной теплотой подумал Артем.) обратились в Генпрокуратуру СССР, и та инициировала общую проверку деятельности Светлопутинской облпрокуратуры. Сидор Карпович Вислогузов тут же слег в больницу с резким обострением сахарного диабета и прочих своих многочисленных болячек. Врачи запретили больному есть что бы то ни было, кроме постных каш. А уже через день он… скоропостижно скончался, не дождавшись обследования. По городу тут же поползли версии об убийстве и даже самоубийстве прокурора области. Самые горячие головы утверждали в кулуарах, что Вислогузова отравил его новый, недавно назначенный Сидором Карповичем зам — товарищ Козлюк, в целях дальнейшего продвижения по службе. Однако более осведомленные лица, близкие к окружению покойного прокурора, шептались, что Сидор Карпович двинул кони после того, как объелся эклерами, которые тайком пронес исстрадавшемуся на скудных больничных харчах прокурору его любовник — молодой актер местного ТЮЗа по кличке Зая (потому что играл заек, а может, и не только поэтому).
Исполняющий обязанности областного прокурора товарищ Козлюк (которого злые языки тут же окрестили «козликом И. О.» — по аналогии с осликом Иа из популярного советского мультика про Вини-Пуха) также не стал дожидаться результатов проверки, за которую ретиво взялись понаехавшие из столицы высокие чины. Вчера его нашли в просторном кабинете Сидора Карповича, в котором он обосновался как врио, с огромной дырой в темени. Козлик И. О. просунул дуло пистолета себе в рот и нажал на спуск.
Москвичи почесали лысины, поужасались царящему в провинции беспределу и назначили нового местоблюстителя прокурорского кресла — совсем стороннего чина из столицы. Многие шептались, что он — человек Андропова. Так оно или нет, но новый врио тут же, с места в карьер, принялся выметать вислогузовских коррумпированных держиморд из облпрокуратуры железной метлой.
— Как любил говорить покойный Козлюк, главное, в ходе следственных действий не выйти на самих себя… — с сомнением протянул Казарин.
— Да ты дослушай! Как мне удалось разузнать через кое-какие мои подвязки в прокуратуре, восстановление тебя в должности — дело ближайших дней! — взволнованным шепотом увещевал его Стрижак, ерзая на скрипучей Артемовой койке и подозрительно оглядываясь на его соседей по палате. Но те вроде бы не прислушивались к разговору, занимаясь каждый своими делами.
— Дараая Индира Ханди! — замычал вдруг кто-то дурным голосом.
Артем вздрогнул, повернул голову и увидел, что Брежнев подкрался к Насте, которая стояла затылком к проходу, облокотившись на спинку койки, где сидели Казарин и Стрижак, и весьма соблазнительно отклячив круглую попку.
Генсек, продолжая мычать что-то про советско-индийскую дружбу, предпринял явную попытку расцеловать девушку.
— Ты чё, козел, совсем сбрендил? — заорал Артем, отпихивая любителя братских коммунистических поцелуев от Насти.
Аватар покойного генсека ретировался на безопасное расстояние, обиженно бормоча себе под нос:
— Если женщина красива и в постели горяча — это личная заслуга Леонида Ильича!..
Казарин только сейчас заметил, что Брежнев успел вынуть откуда-то из загашника и нацепить на свою застиранную пижаму кучу значков — с Олимпийским мишкой, гербами городов и профилями Ленина. Прямо настоящий генсек при параде! Настя испуганно взглянула на него и положила ладони на свой живот, инстинктивно защищая плод. И только тут Казарин заметил, что он у нее уже сильно округилился.
— Короче, псих, собирай потихонечку манатки, — приподнятым тоном скомандовал Стрижак, и Артем только тут заметил, что на его погонах прибавилась звездочка. — На днях я тебя отсюда вытащу. Придется, конечно, попотеть. Но в исполкоме помогут, уже обещали. И в комитете тоже, но это — тсс! Если бы не комитетчики, хрен бы нас вообще пустили дальше приемного покоя. А так пойдешь у нас как жертва коррупции и карательной психиатрии. Эх, Артемыч, все только начинается! — И мент снова понизил голос: — Знал бы ты, что сейчас затевается в Узбекистане! Там уже вовсю орудуют ваши, прокурорские, из Москвы! Сначала на взятках попалось руководство местного ОБХСС. Причем совершенно случайно, Артем, в порядке плановой работы, для увеличения показателей по борьбе с «оборотнями в погонах»! А начальник ОБХС возьми и дай такие показания, что у всего руководства республики теперь очко зудит, а ниточки тянутся и еще выше, в Москву! Взятки ох… — Стрижак покосился на слушавшую разговор Настю и нехотя поправился: — Фантастические взятки, приписки миллионов тонн хлопка, Герои Труда липовые… Чего только не вскрылось! Со дна арыков извлекают здоровенные молочные бидоны, доверху набитые золотыми зубами, асбестовые трубы с упакованными в них царскими червонцами, банки из-под кофе, полные бриллиантов. Местные «красные баи» обкладывали данью всех, кто хоть как-то зависел от них. Чиновники ниже рангом сначала давали им взятки за назначение на должность, а потом с поклоном несли «квартальные», «отпускные», «праздничные» и прочие подати. Деньгами, золотом, чапанами…
— Чем? — удивленно переспросил Казарин.
— Чапанами! Халаты такие, златошвейные… Эта система поборов опутала всю республику, а ниточки ведут на самый верх — в Москву! Чтобы скрыть огромные приписки по производству хлопка, махинации перекинулись на перерабатывающую отрасль. В центр под видом хлопка везли его отходы — линт да улюк, а то и просто пустые вагоны! За вагон давали взятку 10 тысяч! Вот что вскрылось. В общем, круто взялся Андропов за разное ворье![5] И правильно, давно пора!
— Откуда ты все это знаешь? — с вялым интересом обколотого нейролептиками «тормоза» спросил Артем.
— Да там сейчас мой однокурсник по Саратовскому юридическому институту копает, — отвечал милиционер. — Имя у него смешное — Тельман. Тельман Гдлян[6]. Шустрый
