Зато Солнечный Лось… Ладно, Йен не ждал, что тот радостно бросится ему на шею. Он надеялся – когда изредка вспоминал о нем, – что его здесь не будет. Однако надежды не оправдались, и Йен криво улыбнулся самому себе, вспомнив, как однажды старая бабушка Уилсон сказала о своем зяте Хираме, что он «выглядит так, словно не уступит дороги даже медведю».
Сейчас это описание было уместно, как никогда: ответ Йена и его улыбка отнюдь не улучшили настроение Солнечного Лося.
– Чего ты хочешь? – требовательно спросил он.
– Из того, что принадлежит тебе, – ничего, – ответил Йен со всей возможной кротостью.
Солнечный Лось сузил глаза, но прежде чем он успел что-нибудь сказать, вмешался Черепаха и пригласил Йена отобедать у него дома.
Йен согласился. Отказывать было невежливо. К тому же он мог спросить у него позже, когда они останутся вдвоем, где Эмили. Однако нужда, погнавшая его через триста миль по диким землям, не признавала культурных условностей и не терпела отлагательств.
«Кроме того, – думал Йен, собираясь с духом, – я знал, что все так и будет. Нет смысла оттягивать неизбежное».
– Я хочу поговорить с женщиной, которая когда-то была моей женой. Где она?
Кое-кто из мужчин прищурился, заинтересованно или смущенно, но Йен заметил, что взгляд Черепахи метнулся к воротам большого дома в конце улицы.
Солнечный Лось, к его чести, лишь выпрямился и расставил шире ноги, готовясь при необходимости противостоять даже двум медведям. Для Ролло это не имело значения, он ощерился и зарычал; некоторые из мужчин отшатнулись. Солнечный Лось, которому лучше всех было известно, на что способен Ролло, не сдвинулся ни на дюйм.
– Ты хочешь натравить на меня своего демона? – спросил он.
– Конечно, нет. Sheas, a cù[12], – тихо приказал Йен Ролло.
Ролло послушался не сразу: показывая, что это он так решил, еще немного порычал – и лишь потом отвернулся и лег.
– Я пришел не для того, чтобы забрать ее у тебя, – сказал Йен.
Он не верил, что его попытка примирения окажется удачной. Так и вышло.
– Думаешь, у тебя бы это получилось?
– Какая разница, раз мне это не нужно? – запальчиво воскликнул Йен, переходя на английский.
– Она не пойдет с тобой, даже если ты убьешь меня!
– Сколько раз повторить, что я не собираюсь ее уводить?
Солнечный Лось какое-то время хмуро смотрел на него в упор.
– Столько раз, чтобы на твоем лице отразилось то же самое, – сжимая кулаки, прошептал он.
Остальные мужчины принялись заинтересованно перешептываться и неосознанно подались назад. Они не вмешаются в схватку за женщину. Йен счел, что это хорошо, и посмотрел на руки Солнечного Лося. Он помнил, что тот был правшой. На поясе Солнечного Лося висел нож.
Йен примирительно выставил руки ладонями вперед.
– Я хочу всего лишь поговорить с ней.
– Зачем? – гаркнул Солнечный Лось.
Йен стоял близко, и на его лицо попали брызги слюны, но он не стер их. Отступать и опускать руки он тоже не стал.
– Дело касается только ее и меня. Скорее всего, она потом тебе расскажет.
При мысли об этом ему стало больно.
Он не переубедил Солнечного Лося, и тот без предупреждения ударил Йена в нос.
Хрустнуло, боль пронзила верхние зубы Йена, а Солнечный Лось ударил его в скулу. Йен тряхнул головой, сквозь слезы увидел смазанное движение и пнул Солнечного Лося в пах. Попал, но скорее по счастливой случайности, а не благодаря ловкости.
Он тяжело дышал, роняя кровь на дорогу. Шесть пар глаз перевели взгляды с него на Солнечного Лося, скорчившегося в пыли и тихо стонавшего. Ролло поднялся, подошел к лежащему мужчине и заинтересованно его обнюхал. Все снова посмотрели на Йена.
Кратким движением руки Йен приказал Ролло идти с ним к дому Бранта. Шесть пар глаз смотрели ему в спину.
* * *Дверь открыла молоденькая белая девушка. Круглыми, словно пенни, глазами она смотрела, как Йен подолом рубахи вытирает бегущую из носа кровь. Покончив с этим, он вежливо произнес:
– Будь любезна, спроси у Вакьотейехснонса, согласится ли она поговорить с Йеном Мюрреем?
Девушка пару раз моргнула, затем кивнула и закрыла дверь, успев еще раз глянуть в щель на Йена, чтобы удостовериться – он ей не привиделся.
Испытывая странное ощущение, Йен вошел в сад – типичный английский сад с кустами роз, лавандой и вымощенными камнем дорожками. Царивший здесь запах напомнил ему о тете Клэр, и Йен мимолетно удивился – неужели Тайенданега привез из Лондона английского садовника?
В саду на некотором расстоянии друг от друга работали две женщины. Одна из них была белой – судя по цвету выбившихся из-под косынки волос – и уже немолодой, о чем свидетельствовала сутулая спина. Жена Бранта? Быть может, та девушка, что открыла ему дверь, – их дочь? Другая женщина была индеанкой, в ее косе, спускавшейся на спину, уже белела седина. Ни одна из работниц не обернулась.
Услышав щелчок дверной задвижки, он повернулся не сразу, подготавливая себя к разочарованию, – ее могло не быть здесь или, что хуже, она могла отказаться встречаться с ним. Но это оказалась она, Эмили, маленькая и стройная. Ее груди круглились в вырезе голубого ситцевого платья, длинные волосы были забраны в пучок на затылке и ничем не прикрыты. На лице застыл страх – и надежда. Ее глаза радостно заблестели, и Эмили шагнула к нему.
Он бы сжал ее в объятьях, подойди она и потянись к нему. «И что тогда?» – мелькнула мысль. Не важно, ведь после первого порывистого движения она остановилась. Стиснула ладони перед собой и спрятала их в складках юбки.
– Брат Волка, – сказала она на языке могавков. – При виде тебя у меня на сердце становится тепло.
– У меня тоже, – ответил он ей на том же языке.
– Ты пришел поговорить с Тайенданегой? – кивнув в сторону дома, спросила она.
– Позже, быть может.
Никто из них не упомянул о его носе, хотя он уже, похоже, распух вдвое, а кровь запачкала весь перед рубахи. Йен огляделся. От дома вглубь сада вела тропинка, он кивнул на нее и спросил:
– Пройдешься со мной?
Она колебалась. Радость в ее глазах не потухла, но приугасла; ее заслонили другие чувства – настороженность, легкая тревога и то, что он назвал бы гордостью.
– Я… дети… – полуобернувшись к двери, промолвила она.
– Не важно. Я всего лишь… – Из носа опять хлынула кровь, Йен умолк и провел тыльной стороной ладони по верхней губе. Он сделал два шага вперед и оказался так близко к Эмили, что мог бы коснуться ее, однако постарался, чтобы этого
